- Но вы-то – Дама Красоты! Неужели вам не хочется, чтобы вас прилюдно назвали первой красавицей?!
Дьюлла горько усмехнулась и потерла виски, как будто спасаясь от головной боли:
- Что толку в красоте, если она приносит одни несчастья? – сказала она, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь.
Фрейлины переглянулись во второй раз, но промолчали, зато не стала молчать леди Кандида, которая очень гордилась тем, что оказалась наставницей дочери самого короля и не изменила своим привычкам поучать через слово:
- Так говорят только капризные красавицы, неблагодарные небесам! – сделала она внушение. – А остальные были бы счастливы, получить хоть крохи мужской любви и почитания.
Дьюлла вскочила, и девушка, завивавшая ей волосы, едва успела отдернуть раскаленный прут, чтобы не обжечь принцессу.
- Я что – птица, чтобы питаться крохами? – спросила Дьюлла гневно, и даже щеки ее разрумянились. – Не желаю больше говорить об этом!
Повинуясь приказу, никто из придворных дам больше не осмелился заговорить о турнире, а Дьюлла просидела у зеркала с ожесточенным лицом, и только покидая свою комнату надела улыбку, как маску.
Король пожелал, чтобы любимая дочь сидела рядом с ним, и Дьюлла заняла кресло рядом с отцом. Королевская ложа была украшена ветками с разноцветными листьями и лентами, и находилась на возвышении, чтобы с ристалища и трибун можно было рассмотреть его величество и его прелестных дочерей. Дочерей – потому что Стелла-Гертруда тоже появилась на турнире. Старшая принцесса надела бледно желтое платье и украшения из восточного солнечного камня – золотистого, с оранжевыми прожилками, но взгляды всех были устремлены к младшей принцессе.
В алом платье, Дьюлла была прекрасна, как богиня, но восторги и восхищение воспринимала с вежливой холодностью (впрочем, как и подобает принцессе), и король говорил только с ней, объясняя назначение того или иного ритуала или предмета, а девушка только кивала в ответ, и легкая улыбка лишь иногда скользила по ее губам.
- Сейчас будут выбирать судей, - объяснял король, подавая Дьюлле тарелку с дольками апельсина, посыпанными сахаром. – А! Вот они и определились! Главным судьей будет генерал Ривалли, а его помощниками кавалер Сатис и лорд Брюс. Они судят почти каждый турнир и толк в этом знают, можешь не сомневаться… А сейчас выберут судью из женщин.
- Из женщин? – Дьюлла удивленно приподняла брови. – Но что женщины понимают в сражениях?
Король засмеялся:
- А им и не надо понимать! О! Смотри-ка! Они идут сюда!
Несколько дам – из числа самых знатных и благородных, и в самом деле приблизились к королевской ложе, с поклоном поднеся Дьюлле алый шелковый шарф.
- Они выбрали судьей тебя! – довольно прищурил глаза король.
- Но что мне делать? – шепнула отцу Дьюлла, принимая этот знак отличия.
- Ты должна повязать эту тряпку на копье того рыцаря, которого желаешь защитить. Во время общего боя, когда рыцари будут участвовать в общем сражении двумя отрядами, другие участники не посмеют нанести ему удар. Обычно такой чести удостаиваются смазливые юнцы – вы, женщины, так чувствительны к красоте! – он подмигнул ей, а благородные дамы склонились в глубоком поклоне.
- Леди Синталь к вашим услугам, - сказала старшая из них, - мы хотели бы просить герцогиню Ботэ, чтобы она повязала этот шарф Женской Любви своему жениху – милорду Босвелу.
- Я должна удовлетворить их просьбу? – спросила Дьюлла у отца, когда дамы удалились.
- Не обязательно, - король бросал в рот сладкие конфеты-драже и с нетерпением жал парада участников. – Это только твой выбор. Но разве ты повяжешь шарф не Вальдетюру? По-моему, именно он пользуется особой женской любовью. Так что сделай приятно дамочкам и осчастливь жениха. Это придаст твердости его руке.
Дьюлла не ответила и положила шарф на колени, разглаживая алую ткань.
Герольд протрубил трижды и объявил выезд участников рыцарей. Трибуны, где сидели зрители из простонародья, взорвались восторженными криками. Трибуны благородных ограничились сдержанными аплодисментами.
Участников было двадцать четыре, и все они выехали на ристалище парами, в полном вооружении, с гербами и знаками отличия, но без шлемов, чтобы люди могли полюбоваться на героев.
В первой паре ехал Вальдетюр – сияющий, как солнце. На его плече красовался алый платок с золотой каймой. Красный и золото были цветами Дьюллы, и милорд Босвел продемонстрировал всем, чью красоту он намерен защитить сегодня копьем и мечом. Впрочем, больше половины рыцарей повязали алые с золотом ленты, и король снова довольно подмигнул Дьюлле.