– А чего ж тогда пил? – поинтересовалась у него Дайна.
– Ну, отказать же было невежливо. Ну что? Теперь начнем романтический ужин? – разлив вино по бокалам и спустившись на пол, поближе к огню, спросил он.
Ничего на это не ответив, Дайна тоже присела к огню и взяла у него из руки бокал.
– Ты все-таки включил эту самую пластинку? – обратив внимание на негромкие звуки винила, засмеялась она.
– Дизайнер сказал, что таким способом лучше всего кадрить девушек, – снова пошутил на это Михаил и сонно улыбнулся.
Они выпили немного вина и попробовали молодые фермерские сыры. Сыры были разные, и с горькими травами, и с разными добавками, и даже с кедровыми орешками, а также из самых разных сортов молока. И были они все по-своему просто восхитительны.
«Вот научились же делать!» – размышляла при этом Дайна. – «Хоть какая-то польза от этих санкций!»
Заплетающимся языком Михаил рассказал, что купил сыры в фермерских рядах и положил на кухонный стол, однако, потом, когда приехал Марк, благополучно про них забыл. Вернее, помнил, конечно, просто все же решил оставить на потом. При этом, Михаил рассказал, что именно так и хотел бы отпраздновать этот немного неудачный и не особо везучий вначале день, который тем не менее, все равно останется в его памяти и станет одним из самых драгоценных его подарков судьбы.
В общем, красиво говорить он умел.
Надо сказать, что после изрядного количества баночного пива вино было уже в общем-то совершенно ни к чему. Но Дайна все равно держала бокал и время от времени прикасалась к его краю губами.
Дайна пила маленькими глоточками вино, закусывала молодыми сырами и слушала трескучие, немного странно звучащие по нынешним временам, но, тем не менее, очень даже приятные звуки винила.
– Слышишь, какой бархатный звук идет с пластинки? – будто бы прочитав ее слова, сонно сказал Михаил. – Никакой цифровой носитель с редкостно высокими или низкими частотами никогда не сможет похвастаться таким вот именно живым, будто бы дышащим, звуком.
Дайна на это ничего не возражала, была в полной мере со всем согласна.
– Я даже предполагаю, что в самом ближайшем времени продажи винила в России возрастут просто в разы, – сделав еще глоток вина, сонно пробормотал Михаил.
– Малиновое вино, – пел с пластинки суперпопулярный некогда, да и сейчас еще вполне даже известный и всенародно любимый автор и исполнитель, и барабаны вторили его голосу: – Бум, бум, бум.
– К пьянящему аромату… – загадочно грустно продолжал певец. – Подмешана горечь слез и ранняя боль потерь…
Отставив недопитый бокал, Михаил упал на спину, расслабленно распластавшись на медвежьей шкуре у огня и блаженно закрыл глаза. Дайна в своем достаточно сильном уже хмелю решила, что пора переходить к делу. Она подползла к Михаилу ближе и стала любоваться его телом, после чего низко нависла над ним, поцеловала в солнечное сплетение и стала щекотать его грудь своими короткими, но все же достаточными для этого по длине волосами.
Она ждала романтического продолжения, а Михаил в какой-то момент от всей этой ее щекотки только весело рассмеялся сквозь дрему, после чего сгреб ее в охапку, прижал к себе и тут же снова уснул, мирно дыша горячим и мощным своим дыханием ей в затылок.
Не пытаясь даже пошевелиться (да это и сложно было сделать на самом деле), Дайна лежала так какое-то время, греясь в горячих объятиях Михаила, и смотрела, как за окном в темноте плывет клочьями и все больше сгущается туман с озера, после чего тоже задремала.
Когда угли в очаге погасли и стало заметно прохладнее, Михаил перенес Дайну на второй этаж и уложил ее в постель, после чего разделся сам и завалился спать рядом.
Вероятно, от того, что уснула Дайна достаточно рано, проснулась она среди ночи и почувствовала себя вполне выспавшейся. Надо сказать, что она не просто проснулась, а, можно сказать, испуганно вздрогнула. Ей показалось, что в просто-таки синей какой-то густой темноте возле кровати стоит кто-то и пристально смотрит на нее. Ей показалось, что это был все тот же призрак девушки в белой мужской рубашке, и с черными, подстриженными под каре волосами.
От внезапно охватившего ее ужаса, Дайна поначалу забилась поглубже под одеяло, а потом принялась размышлять логически и наконец пришла к выводу, что весь этот охвативший ее сейчас ужас, а также и привидевшийся глюк не что иное как реакция организма на перенесенный днем стресс. Да и все эти рассказанные на ночь страшилки на самом деле нисколько не способствуют хорошему сну! И еще она решила, что все это на самом деле придумала себе, размышляя о том, были ли у Михаила до нее какие-то другие девушки. Ведь сознание же подсказывало ей, что были. И, вероятно, именно в этот самый момент в мозгу Дайны и сформировался некий образ привидения. И даже тот момент, что призрак в белой рубашке и с черным каре ужасно похож на нее саму, есть не что иное, как защитная, психологическая реакция организма. Ведь кто, как не мы сами создаем вокруг себя разного рода трудности и неудобства. И потом еще это, прозвучавшее от рыбака на берегу имя «Инга», и ко всему прочему рассказы Марка и Михаила про странным образом исчезнувшую девушку, полностью закрепили сформировавшийся где-то в подсознании образ. А что еще, спрашивается, должна была носить в этом доме девушка, как не рубашки Михаила? Ведь и Дайна тоже, надо сказать, пыталась примерить одну из его рубах! В общем, вся эта жуткая мистика с привидевшимися наяву призраками объясняется на самом деле вполне даже легко и просто.