— А ну, выкладывай деньги сюда! — приказал он, показывая на стол.
— Держи карман шире — выложу! Попробуй вытащи у собаки кость из пасти! — хоть и кричит Анна, но голос ее постепенно слабеет.
— Вдребезги разобью твой сундук, а деньги достану. Вишь ты, на чужом горбу в рай въехать хочет! Гадюка бесстыжая. Где топор?
Разъярясь, Йыван побежал за топором. Но пока бегал, жена успела достать деньги и бросить на столешницу вместе с кошельком.
— На, жри! Пусть семья пропадает. Добрый какой нашелся! С твоей добротой по миру пойдешь! — всхлипывая, Анна ушла во двор.
Зажав топор промеж ног, Йыван пересчитал деньги. Отложил в сторону 380 рублей и лотерейные билеты. Так-то лучше, богаче не станешь, ко и чужие деньги руки жечь не будут.
Хотя дома полно работы, да и плотникам помогать нужно, но сложил Йыван свою находку в карман, взял письмо с адресом и собрался в город. «Иван Иванович или кто другой потерял кошелек, но развязаться с этим делом нужно окончательно, — подумал он. — Если не найду хозяина — отдам в это самое, как его, в бюро, где всякие находки принимают. Пусть они ищут. А я сдал — и больше знать ничего не знаю…»
Приодевшись, он вышел на улицу и зашагал к большой дороге. Не успел от дома отойти — навстречу три парня. Спрашивают что-то у бабки Марфы. Та махнула в сторону Йывана. Парни направились к нему.
— Здравствуйте, ребята, — сказал Йыван. В своей деревне он даже с незнакомыми всегда здоровался первым.
— Здравствуйте, здравствуйте, дядя, — проговорил один с усмешкой.
— А где тут Иван Какшанов живет? — спросил другой.
— Сами-то откуда будете?
— Я Иван Иванович Токтаулов, — кашлянув, сказал третий. — Дело у меня к Какшанову.
— Стало быть, вы ко мне. Я и есть Иван Григорьевич Какшанов. Идемте-ка в дом, там и поговорим. Хорошо, что не разминулись, я в город собрался.
— Жарко… — обмахиваясь, сказал один. — Дом, что ли, строишь?
— Да, вот взялся. Потому и ездил на базар. Свинину продавал… Устали, наверно. Может, чаю с дороги?
— Не откажемся от чего и погорячей, — засмеялся другой парень. — Но сначала надо дело завершить. Верно?
— Верно, верно, — согласился хозяин дома. — Сначала дело, а потом уж хочешь пой, хочешь пляши.
Прошли в дом. Йыван засуетился, таская на стол хлеб, чай, сахар, стаканы. Достал из шкафа бутылку водки, говоря:
— Вот, для плотников покупал. Ведь наймешь их, так без этого не обойтись…
— И это нужно, — в тон ему поддакнул первый парень.
А хозяин денег все молчит. Тогда Йыван сам обратился к нему, напоминая о цели приезда:
— От тещи твоей письмо получил. Пишет, что ты деньги потерял.
— И мне написала. Вот я и приехал.
— Да, хорошо, что я нашел, — Йыван ощупал карман, хотел было уже достать кошелек, но передумал. «Конечно, — размышлял он. — Этот Токтаулов человек, видно, толковый, умный, зря врать не станет. Но проверить все же нужно».
— Ты скажи, сколько рублей было и какой кошелек, — сказал он. — Вспомни.
— Что тут вспоминать, — снова вмешался первый. — Кошелек коричневый, раскладной, с двумя встречными кармашками, прошит красной тесьмой.
— Так, так, — кивнул Токтаулов.
— А денег было триста восемьдесят рублей, да еще четыре или пять лотерейных билетов.
— Да не ты же потерял. Откуда все знаешь?
— Так мы и на базаре втроем были…
— Телевизор хотели купить, — вновь поддакнул хозяин. — Пошел в кассу рассчитываться, а кошелька нет. Побежали опять на базар. Да что толку. Не будешь же каждого останавливать да расспрашивать.
— А что еще в кошельке было? — продолжал допытываться Йыван.
— Адреса были записаны на бумажке.
— Верно, верно. Твои деньги, ошибки нет.
Йыван достал кошелек и вернул его хозяину.
— Спасибо, спасибо, — горячо заговорил тот, пожимая Йывану руку. — Доброе у тебя сердце. Никогда не забуду. А я уж думал: все, пропали денежки…
— Зачем пропали? К хорошему человеку попадут — найдутся.
Йыван ждал еще чего-то. Может, слов поласковей, разговора душевного, приглашения ли в гости в город. Парни же допили бутылку, наелись досыта и встали из-за стола, собираясь в обратный путь.
Один из них подошел к хозяину, положил ему руку на плечо и ехидным голосом сказал:
— Иван, сын Григория, а ведь ты…
— Миша, не надо! — не дали ему договорить друзья. — Брось. Чего связываться. — И друг за другом вышли во двор.
Йыван смотрел им вослед, пока головы их не скрылись за дальним бугром. Парни размахивали руками, дурачились, громко над чем-то хохотали и хлопали друг друга по спинам. Глядя на грязную посуду на столе, хлебные крошки на полу, на пустую бутылку, он вздохнул: «А ведь ты… И чего они смеялись? Надо мной, что ли?» Вместо радости он чувствовал только горечь, будто полынь в рот попала. Взял пустую бутылку, перевернул — хоть бы капля вылилась.
— Эх, лучше бы плотникам ее отдать, — вздохнул он.
Йыван уже начал забывать обо всей этой истории, как спустя неделю-полторы вручил ему почтальон гербовую бумагу. Вскрыв конверт и увидев ее, Йыван обомлел: вызывают в суд. И хотя между этим вызовом и возвращением денег никакой видимой связи не было, он душой почуял — тут собака зарыта! Вспомнились парни, их смешки, ехидные намеки. Нет, неспроста они так хохотали… Неискушенный в таких вот официальных делах, Йыван так напугался, что на время потерял дар речи.
— Что за бумага? — спросила жена. — Не деньги ли снова нашел?
— В суд вызывают, — через силу выдавил Йыван и растерянно огляделся, как заблудившийся, попавший в незнакомое место человек.
— Зачем?
— Н-не знаю…
— Говорила тебе, что не доведут эти деньги до добра! Зачем поднял их? Пусть бы себе лежали. Пусть бы сгнили лучше!.. Ой, вот посадят тебя, как же я одна-то буду? Ты хоть подумал об этом? Ты чего: меня послушал, не все отдал?
— Все. Не нужны мне чужие деньги.
— Тогда зачем зовут на суд?
— Да не знаю. Может, не из-за денег, а?
— Из-за них, из-за них, проклятых. Чего еще-то ты можешь натворить, увалень такой!
— Дак деньги нашел, это разве зло?
— Что нашел — не зло, отдал — вот где зло!
Йыван не знал, что и подумать. Все в уме перебрал, но не нашел вины за собой. Так чего делать-то: идти в суд или нет? Раз вины нет, так и ходить нечего. Но опять же бумага с печатью… Ошиблись, может?
— Ладно, съезжу и вернусь, — сказал он жене.
— Вернешься оттудова, как бы не так! — После получения повестки муж опять присмирел, зато она вернула прежнюю власть, потому и говорила сердито. — Сухарей тебе не надо насушить?
Йыван исподлобья взглянул на нее, но ничего не ответил, махнул рукой.
Дождавшись назначенного дня, вновь надел костюм, в котором недавно собирался везти в город найденные деньги. Доехал быстро, быстрее, чем нашел здание суда. На его расспросы люди на улицах посмеивались:
— Тебе какой суд: земной или небесный?
Йыван понимал шутки и отвечал в ток:
— Пока земной. В небесный еще не вызывают.
И они махали рукой: туда иди.
И вот большой зал, в нем много стульев, но народу почему-то мало. Впереди, на самом видном месте, сидят трое, напротив них, так что Йывану видны только спины, — еще трое. У самой двери шушукаются какие-то женщины. Чего им надо? Йыван даже вспотел от волнения. Достал платок, вытер лоб. Пройдя немного вперед, он пристроился возле сидящих в переднем ряду. Глянул — ба, да это Иван Иваныч. И друзья его тут.
— Чего, и тебя вызвали в суд? — спросил он шепотом.
— Вызвали, — коротко ответил Токтаулов. И даже не глянул в глаза.
— Так оно, так. В суд по своей воле не ходят…
— Гражданин, назовите себя, пожалуйста, — попросил его один из сидящих за столом, высокий, худощавый мужчина.