— А? — переспросил Йыван. — Я, что ли? Иван Григорьевич я. Из Какшандура.
— Какшанов Иван Григорьевич? Так?
— Стало быть, так.
— Зачем вас вызвали, знаете?
— Ума не приложу. Вроде ничего плохого не делал.
— Сейчас объясню. В суд поступило исковое заявление от Токтаулова Ивана Ивановича. Вы знакомы с ним?
— Дак вот он сидит, — недоуменно сказал Йыван и показал на соседа.
— При каких обстоятельствах вы познакомились?
— Чего?
— Где и как вы познакомились?
— В деревне… — Йыван замялся, говорить или нет, что пили водку. А человек дальше расспрашивает:
— Зачем он к вам в деревню приезжал?
— За деньгами.
— Какими?
— Которые потерял.
— Так вы подтверждаете факт, что деньги, утерянные гражданином Токтауловым, были найдены вами?
— Ну да. Я еще письмо его теще писал.
— Ваше письмо приложено к делу. Вот оно, — и человек показал бумажку. — В заявлении гражданина Токтаулова сказано, что вы вернули ему только часть денег. Сколько вы вернули?
— Триста восемьдесят рублей.
— А было в кошельке?
— Столько и было, — недоумевая, к чему все это, сказал Йыван.
— Гражданин Токтаулов, сколько было денег в утерянном кошельке?
— Шестьсот рублей…
Йывана бросило в пот. Да как же это? Откуда шестьсот, если триста восемьдесят? От страха он даже пот не решался вытереть со лба.
— Можете ли вы доказать, что было именно шестьсот? — спросил судья Ивана Ивановича.
— Да, друзья вот видели, жена… Я телевизор собирался покупать. Накануне снял со сберкнижки шестьсот рублей. К заявлению приложена справка из сберкассы.
— Да, имеется справка, — подтвердил судья.
Все смешалось в голове Йывана, он уже не понимал, о чем говорят. Да как же так? Почему все врут? Ведь триста восемьдесят было… Сговорились они, что ли? Зачем на человека напраслину возводить?
— Так сколько денег было в кошельке, гражданин Какшанов? — донесся до него голос высокого судьи. — Вы один их пересчитывали или со свидетелем?
— Я? Жена их считала. На базаре некогда считать было…
— Так, может, жена взяла?
— Нет, она при мне считала, на столе…
— А кроме вашей жены еще кто-нибудь видел деньги?
— Нет… Я плотникам говорил, что нашел, — вспомнил вдруг Йыван.
— Вы им показывали деньги, называли сумму?
— Нет.
— Гражданин Какшанов, вам придется вернуть недостающую сумму — двести двадцать рублей, — заключил судья.
И суд вынес такое решение…
У Йывана будто разум помутился, он долго бродил по коридору, натыкаясь на людей, на стулья, и никак не мог найти дверь на улицу.
Его остановил рослый худощавый мужчина с пачкой бумаг под мышкой. Оказалось, тот самый судья.
— Товарищ Какшанов, что вы ходите взад-вперед?
— Сейчас уйду, — торопливо ответил Йыван. — Где тут дверь?
— Я вам посоветовал бы подать кассационную жалобу.
— Это чего же, еще раз сюда приходить? — испуганно спросил он. — Нет! Не умею я ходить по судам…
— Но вы же не оставляли себе денег? Я с самого начала был в этом уверен, но ничего поделать не мог.
— Вот как перед богом… — начал было Йыван, поднимая руку ко лбу, но, увидев пристальный взгляд судьи, смутился.
— Верю, верю. Но ничем помочь не могу. Вот если бы ты не писал письма… — судья вдруг закашлялся, поняв, что говорит что-то не то. — М-да. Конечно, слов нет, ты поступил благородно. Но… Впредь надо быть осторожней. Вот, например, записал ты номера лотерейных билетов, что в кошельке были?
— Нет.
— Моли бога, что он не подал иск на выигрышный билет… Хотя… нет, он, конечно, не такой дурак… А дверь — вот она.
Домой Йыван вернулся с поникшей головой.
— Отпустили насовсем? — обеспокоенно спросила Анна.
— Отпустили. Двести двадцать рублей заставляют платить…
— Кому?
— Хозяину денег. А почему — убей, не понял, — развел он руками.
— Говорила я тебе, говорила! — заголосила Анна. — Видите, какой добренький нашелся. Деньги вернул, да еще и свои отдает! Жить не умеешь, бестолочь такая! — Она уже ничуть не боится мужа. Он вернулся из города с подрезанными крылышками, теперь садись на него и погоняй. — Ты что, поговорки не знаешь: «Нашел — молчи, потерял — молчи!»? Дурак ты дурак.
— Дай деньги, что на мясе выручили, — тихо попросил Йыван.
— Жди, отдам! Как хочешь, так и плати. Копейки теперь от меня не получишь! Пусть в тюрьму сажают, может, там уму-разуму научат!
«Все равно даст, — думает Йыван. — Покричит, покричит и отдаст. Неужто из-за двух сотен в тюрьму идти? Упаси бог!»
Взяв топор, Йыван вышел во двор, к плотникам. Но работать так и не смог. В голове не дом, а совсем другие мысли. «Что же это такое? Как ни крути — все дурак. Или нечестный человек. Утаил — обманщик. Вернул — все равно обманщик! Где же правда-то?»
Тяжело вздохнув, он присел на кряж, воткнул рядом топор.
— Ты чего это такой? — спросил со смехом Игнат. — Опять деньги нашел?
— Нашел, нашел… — пробубнил Йыван и сокрушенно махнул рукой.
РАСПЛАТА
Перевод А. Шавкуты
Виктор Николаевич Петухов возвращался из дома отдыха. Выйдя из автобуса, он пошел до деревни пешком. «Зойка ждет не дождется, наверно. Сердцем чую. Надо было отправить ей телеграмму. Сидела бы тогда у окна, меня поджидала», — думал он по дороге.
У своего дома взглянул на окна. За тяжелыми занавесками никого не видно, и во дворе его никто не встречает. На двери большой замок.
— Куда это она подевалась? — подумал Виктор Николаевич, заходя в избу. В доме все как будто было на месте, но пахло нежилым.
Соседка из-за забора косо посмотрела на него, даже не ответила на приветствие, спросила с непонятной Петухову издевательской интонацией:
— Ну что, отдохнул?
— Отдохнул, — ответил Виктор Николаевич. — А Зойка где?
— К матери своей ушла твоя Зойка. Уже неделю там живет.
— А зачем? — удивился Петухов.
— А это ты сам должен знать.
— Что «это»?
— Вот что я тебе скажу, дорогой сосед… — она выпрямилась, подбоченилась. — Раз приехал, теперь сам и корми свою свинью, утром и вечером дои корову, приглядывай, чтоб куры в огороде не хозяйничали. Больше я вам не помощница.
— Что ты говоришь? Что случилось? Мы так хорошо жили, что произошло?
— А кто тебя знает? Не думала, что ты такой… — соседка отвернулась, показывая этим, что разговор окончен.
— Ничего не понимаю… — Виктор Николаевич развел руками и ушел домой.
Было уже поздно, поиски жены пришлось отложить.
Управившись с хозяйственными делами по дому, Петухов лег спать, но тяжелая тревога душила его. «С чего бы это? Что за перемена в Зойке? Или я виноват?» — думал он, но своей вины так и не нашел.
Утром, не выспавшись, Виктор Николаевич подоил корову, накормил свинью и кур, горестно отправился на работу.
Закадычный друг Митька, подкравшись, хлопнул его по плечу:
— Привет, Николай! Как отдохнул?
— Нормально, — ответил сумрачно Петухов.
— Вот это и чувствуется, — усмехнулся Митька. — Даже в газете написали.
— В газете?! О чем?
— Как ты там отдыхал…
— А кто написал?
— Не помню сейчас… Не то Чупрайкин какой-то, не то Чипченко… Видать, умеешь отдыхать, даром время не теряешь. Грешны мы, мужчины, насчет этого, а скрывать не умеем. Нет чтобы было шито-крыто…