— Ну, я думаю, что они чересчур старомодны для моих проектов. Хотя, с другой стороны, они достаточно далеки от того, чтобы разделять взгляды твоего мужа: им не нравится та атмосфера воскресной школы, которой он так добивается, и они думают, что нужно учитывать мнение молодежи.
— Мнение молодежи! Ты что, считаешь Сэнфорда стариком?
— Нет, ему только двадцать восемь. Но в клубе много новых членов, которые моложе, как бы это странно не казалось! Эти юноши хотят веселья и даже презренных фильмов, и кулачных боев! А поскольку все они — отпрыски богатых аристократических семейств нашего старого маленького города, то, думаю, что с их мнением нужно считаться. И раз уж ты так хочешь все знать, то могу поделиться своей уверенностью и надеждой на то, что такие влиятельные люди, как братья Мередит, согласны со мной! Вот так вот, мадам Сэнфорд Эмбери!
— Спасибо, Элворд. Как ты думаешь, я могла бы убедить их перейти на сторону Сэнфорда?
— Думаю, ты даже можешь убедить статую Юпитера спуститься с пьедестала и отнести тебе в Кони-Айленд, если ты посмотришь на нее таким взглядом! Но, в то же время, я не думаю, что твой муж согласится на подобную агитацию, пусть и в его пользу. Так что этого не будет, моя дорогая Юнис.
— Как будто меня заботит что будет, а что нет. Я хочу помочь Сэнфорду.
— Раз так, то дерзайте, прекрасная леди. Но только помните, что Сэнфорд Эмбери представляет консервативное крыло нашего клуба, и любая попытка действовать при помощи обаяния и очарования пойдет не в вашу пользу. Насколько я могу судить, мои сторонники, молодая часть клуба… ну, такая развеселая часть клуба, вот они бы восприняли такую агитацию. Почему бы тебе не провести избирательную кампанию на моей стороне?
Юнис собиралась было ответить что-то презрительное, но дискуссию прервала тетушка Эбби, воскликнув:
— Ой, Элворд, смотрите: сюда идет мистер Мортимер, а вместе с ним и сам Хэнлон!
Конечно машина Хендрикса, стоявшая возле места триумфальных событий, представлялась двум героям дня хорошей возможностью укрыться от толпы.
— Интересно, не хотели бы наши дамы познакомиться с этим чудом? — добродушно спросил Мортимер, и восторгу тети Эбби не было предела. Юнис так же сердечно поприветствовала Хэнлона, а Хендрикс пожал ему руку.
— Расскажите нам, как вы все это проделали, — сказал он, улыбнувшись таинственному читателю мыслей.
— Вы все видели, — ответил тот, отмахиваясь легким жестом, как бы отрицающим любые секреты.
— Да, я видел. Но как по мне, видеть не значит верить, — заявил Хендрикс.
— Хэнлон, не обращайте на него внимания, — сказал Мортимер, обиженно улыбнувшись. — Такие разговоры могли ходить до испытания, но не сейчас. Хендрикс, что вы имеете в виду, говоря, будто не верите? Вы подозреваете меня в соучастии?
— Нет, Мортимер. Я верю, что вы, как и все остальные, были обведены вокруг пальца при помощи какого-то хитрого трюка, — Хендрикс внимательно посмотрел на Хэнлона, который невозмутимо ответил ему таким же взглядом. — Я считаю этого юношу необычайным трюкачом, который смог обмануть всю общественность. Тот факт, что я не могу ни понять, ни объяснить то, как он это сделал, ничуть не мешает моему убеждению, что всю это — трюк. Однако, я готов поменять свое мнение, если мистер Хэнлон, глядя мне в глаза, даст честное слово, что он нашел перочинный нож каким-то иным способом, не связанным с чтением мыслей мистера Мортимера.
— Я не на суде, — заявил Хэнлон. — И я не давал присягу подтверждать или опровергать что-либо. Я обещал сделать то, что сделал, но не брался защищать свою честь, давая высокопарные клятвы.
— Увильнул от вопроса, — рассмеялся Хендрикс, но Мортимер возразил ему:
— Никак нет. Хэнлон прав. Если у него и есть какие-то секреты, то это наше дело раскрыть их. Но я думаю, что у него их нет, просто не может быть: кто-то из наблюдателей заметил бы что-то не то. За нами наблюдали сотни глаз. Некоторые из зрителей достаточно умны, чтобы заподозрить неладное, если бы там был обман.
— Мистер Мортимер, спасибо, — спокойно сказал Хэнлон. — Я не делаю тайны из своего выступления. У меня не было ни сообщника, ни каких-либо приспособлений. Все могли наблюдать за произошедшим. Вы руководили мной. Я исполнял вашу волю. Вот и все.
Простота и приятные манеры Хэнлона очень понравились Юнис, и она улыбнулась ему.
— Когда я приехала сюда, я была скептично настроена, — вставила она. — Да и сейчас я все еще не чувствую себя полностью убежденной…
— А я чувствую! — заявила тетушка Эбби. — И готова признать это. Меня выводят из себя все эти люди, которые верят в ваши способности, но отказываются это признать. Я хочу, чтобы вы выступили в Нью-Йорке!