— Юноша, поспешать надо, никуда не торопясь, — усмехнулся в ответ явно много повидавший на своем веку приказчик и защелкнул замок на последней створке. — Вот сейчас документы заберу, дверь закрою и тоже к флактурму отправлюсь.
Он козырнул Малку и скрылся внутри лавки. Однако Малк его ухода практически не заметил, он с нарастающей паникой обшаривал карманы в поисках паспорта Одаренного и не находил. А спустя несколько мгновений и вовсе вспомнил, как выложил жетон на пол рядом с матрацем да так и не забрал его перед выходом на улицу.
— Прокляни меня Святой!!! — выдохнул он и ринулся по направлению к дому.
Все время ведь с собой таскал этот кругляш, никогда не забывал, а как единственный раз без него оказался, так сразу и вляпался. Без документа во флактурм точно не пустят. Никто не станет рисковать и открывать двери перед потенциальным гостем из Пекла, временно принявшим человеческий облик. Тем более в такую Ночь!
Так что, если Малк хотел попасть в укрытие, ему следовало поторопиться.
И он побежал… Побежал так, как никогда еще не бегал. Выкладываясь на полную, задействуя каждую каплю силы и выносливости, приобретенные и накопленные благодаря магии Жизни. Спустя какое-то время, несмотря на все его способности, в мышцах началась ломота, а в легких появилось жжение, однако Малк продолжал нестись вперед. Страх перед грядущей Ночью стал лучшим стимулом, заставляя пересиливать себя и открывать второе, третье дыхание. Навстречу ему двигался поток испуганных андалорцев, и в их глазах он выглядел как самый настоящий безумец. Кто-то даже пытался кричать и показывать, что надо двигаться в противоположную сторону, но Малк ни на что не обращал внимания. В голове у него пульсировала лишь одна мысль: «Быстрей! Быстрей», и ни для чего иного не оставалось места.
В свой подвал он не спустился, как обычно, а скатился едва ли не кубарем. Около пяти минут, вряд ли больше, ушло на то, чтобы забрать жетон, подхватить на всякий случай мушкетон и вернуться на улицу, однако этого вполне хватило, чтобы проявил себя следующий признак приближения Ночи и в Андалоре наступили сумерки. Силуэты домов, узкая лента дороги, всевозможные тумбы, скамейки и киоски — все это теперь хоть и получалось разглядеть, но с некоторым усилием. А значит… значит, мчаться, как прежде, было уже опасно, слишком велик риск налететь на спрятавшуюся в тенях преграду.
Малк, конечно, и сейчас то и дело сменял быстрый шаг на бег, но это было уже не то. Появилось ощущение, что он катастрофически не успевает. Несколько раз его обгоняли несущиеся во весь опор конные экипажи, освещающие путь тревожным светом масляных фонарей, и он даже пытался их остановить. Но в такие моменты человеколюбие и гуманность сползают с людей, точно плохо застегнутый плащ с плеч. Помощь одинокому путнику перед лицом надвигающейся катастрофы — это последняя вещь, о которой думали те из андалорцев, что и сами чересчур задержались на улицах стремительно пустеющего города. Малку следовало рассчитывать только на свои силы…
Когда он появился на площади перед флактурмом — дома запрещалось строить аж на сто саженей вокруг его каменной громады — грузовые ворота уже были закрыты, а в темном зеве центрального входа прямо на его глазах скрылась последняя группа горожан, и тяжелые створки из заговоренной стали с мрачной неумолимостью поползли навстречу друг другу.
— Стойте!!! Всех Святых вам в гости, стойте!!! — заорал Малк, надсаживаясь, и, словно черпая в своем крике силы, ринулся вперед.
Площадь он пересек едва ли не на одном дыхании — он даже не понял, как бежал, — но, как оказалось, это все равно было слишком медленно. Входа он достиг в тот самый миг, когда бронированные двери с лязгом сомкнулись и внутри загудели шестеренки запирающего механизма.
— Йоррох! Йоррох! Йоррох! — выкрикнул Малк, в бессильной ярости несколько раз пнув дверь ногой. Затем заметил рядом рупор переговорного устройства и коршуном бросился к нему. — Эй!!! Откройте! Слышите?! Откройте! Время еще есть!
На ответ он не надеялся, скорее пытался выплеснуть захлестывающие эмоции, и потому был крайне удивлен, когда услышал холодный голос:
— Поздно, вы опоздали. Ночь уже почти началась.