Даже жителям буддийских стран, безразличным к своему религиозному и духовному наследию и жаждущим перенять западный экономический уклад со свойственным ему материализмом, есть над чем подумать. Отбросить буддийскую экономику как всего лишь пустую мечту несложно. Западный путь экономического развития позволит на некоторое время увеличить объемы потребления, но приведет ли это к большему благополучию? В своей книге «Проблема человеческого будущего» Хэррисон Браун, профессор Калифорнийского Института Технологий, делает смелые выводы:
Индустриальное общество основано на эксплуатации невозобновимых природных ресурсов, и поэтому не сможет существовать бесконечно долго. Неизбежен возврат к экономическому укладу, основанному на земледелии. Кроме того, индустриальное общество не имеет встроенных механизмов, позволяющих навечно обеспечить уважение прав человека и предотвратить переход к тоталитарному государственному устройству. Выживание индустриальной цивилизации сопряжено со столь масштабными трудностями, что о поддержании экономической стабильности в сочетании с уважением свободы человека вряд ли может идти речь[14].
Можно отбросить вышесказанное как слишком долгосрочный прогноз, но это не поможет ответить на вопрос: действительно ли технический прогресс без учета религиозных и духовных ценностей приносит приемлемые результаты. Ведь для большинства населения последствия такого развития просто бедственны: развал экономики села, рост безработицы в городе и деревне, рост городского пролетариата, обделенного и материальной, и духовной пищей.
Видя то, что происходит в мире, и задумываясь над тем, что нас ждет в будущем, мой совет даже тем, кто верит, что экономический рост важнее любых духовных или религиозных ценностей: изучите буддийскую экономику. Ведь мы больше не можем выбирать между «современным ростом» и «традиционным застоем». Нам нужно найти правильный путь развития, Срединный Путь между безрассудством материализма и неподвижностью традиционного общества, то есть, другими словами, найти «ПРАВИЛЬНЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ».
Глава 5
Проблема масштаба
На занятиях по истории меня учили, что развитие общественных отношений происходило так: сначала возникла семья, затем семьи объединились и образовали племена, потом из нескольких племен возникло государство, из объединения государств образовывались всякого рода «Союзы» и «Соединенные Штаты», и, наконец, впереди нас ждет единое Мировое Правительство. Все это звучит очень правдоподобно и захватывающе. Однако, параллельно, похоже, происходит прямо противоположный процесс увеличения числа независимых государств. Двадцать пять лет назад в Организацию Объединенных Наций входило около шестидесяти стран, сегодня же их более ста двадцати, и это далеко не предел. В моей молодости этому процессу дали название «балканизация» и считали его крайне негативным. Но несмотря на это, процесс дробления крупных государств на мелкие продолжается вот уже более полувека в большинстве частей света. Большее имеет склонность распадаться на меньшее. Этот феномен, который так дискредитирует общепринятую историческую гипотезу о развитии общественных отношений, заслуживает внимания вне зависимости от нашего к нему отношения.
Вдобавок ко всему, меня постоянно убеждали, что размер территории страны обеспечивает ее процветание, и чем обширнее страна, тем лучше. Эта теория также выглядела вполне правдоподобно. Сравните раздробленную на княжества Германию до Бисмарка, которую Черчилль метко сравнивал с «лоскутным одеялом» и бисмарковый рейх. Не правда ли очевидно, что только объединение Германии привело к ее возрождению и процветанию? Между тем, отказавшиеся от присоединения к Германии немецкие швейцарцы и австрийцы ничуть не проиграли в экономическом плане. Если же составить список самых процветающих стран мира, то окажется, что почти все обладают очень скромными территориями, в то время как большинство самых крупных стран окажется очень бедными. Вот вам пища для размышлений.
И в довершении всего я усвоил теорию «экономии на масштабах производства». Суть ее в том, что аналогично объединению мелких государств в более крупные, в промышленности и отдельных компаниях существует непреодолимая тенденция к укрупнению, причиной чему является современная технология. Нельзя не согласиться, что на своем веку человечество никогда еще не создавало так много таких крупных организаций, но в то же время в странах типа Великобритании и США наблюдается устойчивый рост числа малых предприятий. Многие их этих мелких фирм вполне успешны и поставляют обществу немало действительно полезных новшеств. Как же примирить теорию с реальностью? Вопрос оптимального размера выглядит довольно запутанным, особенно для тех, кому со школьной скамьи внушали эти три взаимодополняющих теории.
Даже сегодня нам твердят о насущной потребности в гигантских организациях, однако если приглядеться, можно заметить одну особенность: как только организация становится гигантом, координация деятельности мелких подразделений внутри огромной машины становится чрезвычайно сложным делом. Величайшим достижением руководителя Дженерал Моторз г-на Слоуна стала перестройка структуры этой гигантской корпорации таким образом, что она фактически превратилась в федерацию компаний более или менее приемлемого размера. В Британском национальном совете угольной промышленности, одной из крупнейших фирм Западной Европы, происходили сходные процессы под руководством лорда Робенса: он прилагал огромные усилия для структурной перестройки группы, чтобы поддержать единство одной большой организации и одновременно создать атмосферу содружества многочисленных «квази-фирм». Неуклюжего монстра преобразовали в хорошо управляемую группу активных, полуавтономных хозяйственных единиц, с различными стремлениями и интересами. Пусть оторванные от жизни теоретики по-прежнему молятся на фирмы-гиганты. Практики чувствуют неодолимую тягу к малой организации, чьей неотъемлемой чертой является удобство, человечность и гибкость в управлении. Это также совершенно очевидная тенденция.
Рассмотрим проблему под другим углом и зададимся вопросом: а какой же размер нужен на самом деле. Мы в своей деятельности всегда испытываем потребность в двух на первый взгляд совершенно несовместимых и взаимоисключающих элементах: свободе и порядке. Мы хотим свободы для многочисленных подразделений и в то же время упорядоченности единства и координации для крупномасштабного, и даже глобального предприятия. Действие человека приносит желаемые результаты только в небольших структурах, ибо действие предполагает личное участие, а человек способен одновременно общаться с очень небольшим числом людей. Но когда дело касается системы ценностей и этики, целостности мира и экосистемы Земли, нам следует исходить в наших действиях из интересов единого человечества. Другими словами, все люди — братья, но между тем в нашей повседневной личной жизни нам могут фактически приходиться братьями только несколько человек, и эти люди получат от нас больше братской любви, чем все человечество. Вокруг нас многие восхваляют братство, но при этом враждуют с собственными соседями. Аналогично, немало людей поддерживают великолепные отношения с соседями, но в то же время таят в душе ужасные предрассудки по отношению к людям, не входящих в их круг общения.
Я хочу подчеркнуть неоднозначность проблемы оптимального масштаба, у нее нет единого и окончательного решения. Для разных целей человеку нужны разнообразные структуры: малые и большие, специализированные и универсальные. Между тем, человек с трудом может совместить в себе эти две так необходимые ему противоположности. Он всегда склонен шумно требовать окончательного решения всех проблем, как будто в реальной жизни бывают окончательные решения, кроме смерти. Для плодотворной работы необходимо постоянно поддерживать определенное равновесие. Сегодня мы страдаем от почти повсеместной гигантомании. Вспомните, ведь малое тоже прекрасно — там, где это уместно. (Если бы вместо гигантомании мы везде и во всем страдали минимализмом, то встала бы необходимость подтолкнуть общество в противоположном направлении.)
14