Ликвидация этих основных средств проходит столь стремительно, что даже в якобы самой богатой стране мира, в Соединенных Штатах Америки, даже на уровне Белого дома, есть немало обеспокоенных людей, призывающих к массовой перегонке угля в жидкое топливо и газ, требующих еще более титанических усилий по поиску и эксплуатации оставшихся сокровищ Земли. Взгляните на цифры, публикуемые под заголовком «Мировая потребность в топливе в 2000 году». Если сейчас мы используем что-то около 7 миллиардов тонн угольного эвивалента, через 28 лет потребность будет втрое выше — 20 миллиардов тонн! .Что такое 28 лет? Если взглянуть в прошлое, то они перенесут нас примерно в конец Второй мировой войны, и, конечно, с того времени потребление топлива утроилось, но утроение означало увеличение менее, чем на 5 миллиардов тонн угольного эквивалента. Сейчас мы спокойно рассуждаем о втрое большем увеличении.
Люди спрашивают: осуществимо ли это? И получают ответ: это необходимо и потому будет сделано. Извинившись перед Джоном Кеннетом Гэлбрейтом, можно сказать, что это случай, когда безликий ведет незрячего. Но зачем же клеветать? Сам по себе вопрос поставлен неверно, потому что содержит неявное допущение — мы имеем дело с доходом, а не с капиталом. Что такого особенного в 2000 году? Как насчет 2028 года, когда дети, резвящиеся сегодня на площадках для игр, будут готовиться к выходу на пенсию? Еще одно утроение? Все эти вопросы предстают абсурдными в тот момент, когда мы осознаем, что имеем дело с капиталом, а не с доходом. Ископаемые топлива не созданы людьми, их нельзя получить повторно из отходов производства. Исчезая, они исчезают навсегда.
«А как насчет видов топлива, получаемых из возобновляемых источников?» — спросит кто-нибудь. Правда, как насчет них? В текущий момент на их долю (в калориях) приходится менее 4% совокупного мирового потребления[19]. Нужно, чтобы в обозримом будущем их доля составила 70, 80, 90%. Сделать что-либо в малом масштабе — это одно, сделать то же самое в гигантском масштабе — это нечто совсем другое, а доля таких видов топлива должна быть поистине гигантской, чтобы повлиять на мировую топливную проблему. Кто возьмется утверждать, что проблема производства решена, если речь идет об использовании топлива из возобновляемых источников в поистине гигантских масштабах?
Ископаемые топлива — это только часть того «природного капитала», к которому мы упорно хотим относиться как к расходному материалу, то есть как если бы он был доходом, причем, ни в коем случае не самой важной его частью. Если мы растрачиваем наши ископаемые топлива, то ставим под угрозу цивилизацию; но если мы растрачиваем капитал, представленный живой природой вокруг нас, то ставим тем самым под угрозу жизнь как таковую. Люди начинают осознавать эту угрозу и требуют прекратить загрязнение. В их представлении загрязнять среду — это такая довольно неприятная привычка жадных или небрежных людей, что-то вроде швыряния мусора на соседский участок через ограду. Более цивилизованное поведение, понимают они, потребует от нас дополнительных издержек, и нужно ускорить темпы экономического роста, чтобы быть в состоянии себе их позволить. Отныне, говорят они, мы должны пустить хотя бы некоторые из плодов нашей неуклонно растущей производительности на улучшение «качества жизни», а не только на увеличение количества потребляемого. Все это вполне справедливо, но затрагивает лишь внешнюю сторону проблемы.
Чтобы проникнуть в суть дела, лучше всего спросить, почему так получилось, что все эти термины — «загрязнение», «окружающая среда», «экология» и т.д. — столь внезапно оказались на слуху. В конце концов, промышленной системой мы обзавелись уже довольно давно, однако еще пять или десять лет назад эти слова были фактически неизвестны. Что это — внезапная причуда, глупая мода или, быть может, внезапный приступ паники?
Объяснение найти нетрудно. Как и в случае с ископаемыми топливами, мы на самом деле какое-то время жили на капитал живой природы, но достаточно в скромной мере. Лишь начиная с конца Второй мировой войны мы преуспели в увеличении этой меры до вызывающих тревогу пропорций. По сравнению с тем, что происходит сейчас и что ускоряющимися темпами происходило на протяжении последней четверти века, вся промышленная деятельность человечества вплоть до Второй мировой войны включительно — ничто. В следующие четыре-пять лет мы, вероятно, достигнем таких объемов промышленного производства (в масштабе мира в целом), каких не знало все человечество, жившее до 1945 года включительно. Другими словами, совсем недавно — настолько недавно, что большинство из нас едва ли успели это осознать — случился уникальный количественный скачок промышленного производства.
19
По данным за 2009 год на долю возобновляемой энергии приходилось 16% общемирового энергопотребления. См.: Renewables 2011: Global Status Report. P. 17. —