Выбрать главу

Область законного и полезного применения экономики ограничена заданными для этой дисциплины рамками, которые сами по себе совершенно недоступны для экономического исчисления. Можно сказать, что экономика стоит не на своем собственном фундаменте, что она является «производным» знанием — производным от метаэкономики. Если экономист не знает метаэкономику или, того хуже, вообще не догадывается о существовании границ применимости экономического исчисления, то он рискует повторить ошибки некоторых средневековых теологов, пытавшихся решить вопросы физики с помощью библейских цитат. Любая наука плодотворна в надлежащих границах, но становится злом и разрушительной силой, стоит ей их преступить.

Экономическая наука потому «столь склонна поглощать все остальные» — и сегодня даже больше, чем 150 лет назад, когда Эдвард Коплстон указал на эту опасность, — что затрагивает ряд очень сильных побудительных мотивов человеческой природы, таких как зависть и алчность. Тем сильнее долг, предписывающий экспертам по этой дисциплине, экономистам, понимать и прояснять ее границы, иначе говоря, понимать метаэкономику.

Что же это такое, метаэкономика? Поскольку экономика имеет дело с человеком в его окружающей среде, можно ожидать, что и метаэкономика состоит из двух частей, одна их которых имеет дело с человеком, а другая — с окружающей средой. Другими словами, можно ожидать, что экономика должна вывести свои цели и задачи из знаний о человеке и, по крайней мере, существенную часть своей методологии — из знаний о природе.

В следующей главе я попытаюсь показать, как меняются выводы и предписания экономики при смене представления о человеке и его целях в этом мире. В этой главе я ограничиваюсь обсуждением второй части метаэкономики, предполагающей, что существенно важная часть экономической методологии основана на знаниях о природе. Как я уже подчеркивал, на рынке все блага рассматриваются с одной и той же стороны, поскольку рынок является по своей сути институтом бесконечной охоты за выгодными сделками, а это означает, что игнорирование зависимости человека от мира природы свойственно методологии современной экономики, столь сильно ориентированной на рынок. В своем президентском обращении «Отсталость экономики», адресованном Королевскому экономическому обществу, профессор Э.Г. Фелпс Браун отметил, что «вклад в решение самых неотложных проблем в истории, сделанный благодаря развитию экономической теории за последнюю четверть века, незначителен». В числе таких проблем он назвал «необходимость воспрепятствовать негативному влиянию индустриализации, урбанизации и роста населения на окружающую среду и качество жизни».

По правде говоря, выражение «вклад незначителен» можно считать эвфемизмом, потому что никакого вклада вообще нет; наоборот, экономику в той форме, в какой она существует и применяется в текущий момент (с ее приверженностью чисто количественному анализу и боязливым отказом взглянуть на действительную природу вещей), можно совершенно справедливо назвать самым действенным барьером на пути к пониманию этих проблем.

Экономика имеет дело с практически безгранично разнообразными товарами и услугами, производимыми и потребляемыми столь же безгранично разнообразными людьми. Очевидно, что создание какой бы то ни было экономической теории стало бы вообще невозможным, если бы мы не были готовы пренебречь значительной частью качественных различий. Но должно быть столь же очевидным, что полное замалчивание качественных различий, хотя и упрощает теоретизирование, делает его вместе с тем полностью бесплодным. «Развитие экономической теории за последнюю четверть века» (на которое указал профессор Фелпс Браун) протекало, по большей части, в направлении количественного описания и ценой понимания качественных особенностей. Последние, можно сказать, становятся для экономики все невыносимее, поскольку требуют от экономистов проницательности и понимания практических задач, которые они не способны или не желают продемонстрировать. Например, когда экономист, решивший ограничиваться эконометрикой и чисто количественными методами, устанавливает, что валовой национальный продукт страны повысился, скажем, на 5%, он не желает, и, в общем-то, неспособен, поставить вопрос, хорошо это или плохо. Стоит ему хотя бы задаться таким вопросом, как его исследование потеряет всякую определенность: рост ВНП — это всегда хорошо, независимо от того, в чем именно он состоял, кто получил от этого выгоду и получил ли ее кто-то вообще. Представление о возможности патологического, нездорового, разрушительного или губительного роста — это, в его глазах, извращенное представление, которое нельзя допускать" к рассмотрению. В наши дни незначительное меньшинство экономистов начинают задаваться вопросом, до каких пределов «рост» может продолжаться в дальнейшем, потому что невозможность бесконечного роста в конечной окружающей среде очевидна, но даже это меньшинство не избегает чисто количественного понятия роста. Вместо того чтобы настаивать на приоритете  качественных различий, они просто заменяют рост прекращением роста, то есть одну пустоту другой.