Можем ли мы когда-либо говорить о будущих поступках или событиях как об определенных (случаи 2 и 6)? Если я составил план, располагая полным знанием всех относящихся к делу фактов, твердо намереваясь его осуществить (случай 2), я могу в этом отношении рассматривать мои будущие действия как определенные. Равно как и в лабораторном исследовании, имеющем дело с тщательно изолированными детерминистическими системами, будущие события могут быть описаны как определенные. Однако реальный мир — не детерминистическая система. Мы, может быть, и способны говорить с определенностью о поступках и событиях прошлого (случаи 1 и 5), но о будущих событиях мы можем говорить так, только основываясь на предпосылках. Другими словами, мы можем формулировать условные утверждения о будущем, такие как: «Если бы такое-то направление развития событий сохранилось еще в течение х лет, то оно привело бы вот к этому». Это не прогноз или предсказание, которые в реальном мире всегда должны быть неопределенными, а пробный расчет, который, будучи условным, обладает достоинством математической определенности.
Метафизическая путаница возникает из-за царящей сегодня неразберихи в семантике. Как уже было упомянуто, выдвигаются «планы», которые, как выясняется при ближайшем рассмотрении, касаются событий, полностью не подконтрольных плановику. Приводятся «прогнозы», которые при внимательном рассмотрении оказывается условными предложениями, или, другими словами, пробными расчетами. Последние ошибочно интерпретируются как прогнозы или предсказания. Делаются «оценки», которые при внимательном рассмотрении оказываются планами. И так далее, и тому подобное. Если бы наши университетские преподаватели научили вышеописанным различиям своих студентов и выработали терминологию, которая закрепляла бы эти различия словесно, тем самым они сделали бы необходимейшую и по-настоящему полезную работу.
ПРЕДСКАЗУЕМОСТЬ
Вернемся теперь к нашему главному предмету — к предсказуемости. Возможно ли вообще предсказание или прогнозирование? (Эти два термина, похоже, взаимозаменяемы.) Будущего не существует: как может быть знание о чем-то несуществующем? Этот вопрос вовсе не праздный. В строгом смысле слова предметом знания может быть только прошлое. Будущее всегда в процессе создания, но оно создается в значительной степени из существующего материала, о котором можно знать очень многое. Будущее, таким образом, в значительной степени предсказуемо, если у нас есть основательные и обширные знания о прошлом. В значительной степени, но ни в коем случае не полностью, ведь в создание будущего вмешивается загадочный и неудержимый фактор, называемый человеческой свободой. Это свобода существа, о котором сказано, что оно было создано по образу и подобию Бога-Творца: свобода творить.
Как ни странно, сегодня под влиянием лабораторной науки многие люди, похоже, используют свою свободу единственно с целью отрицания ее существования. Талантливейшие мужчины и женщины находят для себя самое большое удовольствие в восхвалении любого механизма, любой неизбежности, всего того, куда человеческая свобода не проникает хотя бы с виду. Оглушительный возглас ликования раздается всякий раз, когда кто-нибудь находит — в физиологии, психологии, социологии, экономике или политике — какое-нибудь новое свидетельство несвободы, новый показатель того, что люди ничего не могут поделать с тем, кто они есть, и с тем, что они делают — сколь бы бесчеловечными не были их действия. Разумеется, отрицание свободы — это отрицание ответственности: поступков не существует, есть только события, вещи просто происходят, и никто за это не отвечает. Это, несомненно, главная причина семантической путаницы, о которой я говорил выше. Это, вдобавок, причина веры в то, что скоро мы получим машину, предсказывающую будущее.