Но кто же все-таки явился с визитом к высокопоставленному прусскому чиновнику? Некоторые историки склонялись к выводу, что никакого визита не было. Герцберг сам его выдумал. Стремясь к обострению русско-прусских отношений, канцлер в осторожной форме попытался увлечь своего короля перспективой ослабления Российской империи путем организации в ней восстания. И тут же подстраховался: дескать, доверять таинственному эмиссару следует с оглядкой, мало ли кем он может оказаться на самом деле. Но поскольку заинтересовать Фридриха-Вильгельма не удалось, Герцберг поторопился отказаться (и сразу же отмежевался) от этой идеи.
Такая версия имеет право на существование. Нельзя исключать и сознательную фабрикацию документов Брониславом Дембинским (это предположение тоже высказывалось). Но вероятнее всего другое.
Инициатором ухудшения отношений с Россией мог быть вовсе не Герцберг. В то время на королевской службе состоял некий итальянец, маркиз Джеронимо Луккензини, которого историки характеризуют как авантюриста. Ему удалось войти в доверие к Фридриху-Вильгельму II и получить назначение послом в Варшаву. Этот-то кривой (неосторожно забавляясь химическими опытами, маркиз потерял глаз) дипломат, исходя из каких-то своих соображений, делал все, чтобы спровоцировать конфликт с русскими. К этому же он всячески подталкивал Герцберга. «У меня здесь заготовлено несколько агитаторов, которые ждут только приказания, чтобы броситься на границы и, напав на русские войска, вызвать волнение, — писал Луккензини канцлеру. — Они желают только получить ручательство в том, что Пруссия им поможет».
По-видимому, маркиз и подослал к Герцбергу одного из своих подручных. А фамилию Капниста и прочие сведения, нужные для того, чтобы правдоподобно изображать эмиссара из Малороссии, Луккензини мог узнать из донесений другого авантюриста — Антона Заблоцкого, польского консула, резиденция которого в 1789–1791 годах находилась в Миргороде. Консул буквально бомбардировал свое правительство депешами, уверяя, что малорусы мечтают о том, чтобы вернуть свою Родину под господство Польши, готовы с этой целью устроить восстание и поддержать вторжение польских войск на Левобережную Украину. Сообщения Заблоцкого в Варшаве не принимали всерьез даже заядлые русофобы. Слишком уж очевидным было, что консул несет полную чушь. А вот пронырливый маркиз, наверняка имевший возможность ознакомиться с докладами из Миргорода, мог заинтересоваться содержавшейся там информацией и использовать ее для реализации собственных планов.
Что ж, в то время Европу во множестве наводняли различные авантюристы, составлявшие самые разнообразные прожекты. Только вековечные устремления украинцев тут не причем.
«…полупьяная муза Шевченка. Я знаю, что эти слова произведут на моих читателей неблагоприятное для автора впечатление, и спешу заявить, что для историка слово правды должно быть дороже благосклонности читателей… Как необходимы были в свое время похвалы, так необходимо теперь показать медаль с оборотной стороны».
Пантелеймон КулишРазве это не Шевченко — этот, возможно, неплохой поэт и на удивление малокультурный и безвольный человек, разве это не он научил нас ругать пана, как говорится, за глаза и пить с ним водку, и холуйствовать перед ним? Именно этот иконописный «батько Тарас» и задержал культурное развитие нашей нации.
Мыкола ХвылевыйДавно замечено, что возвеличивание недостойных напоминает сооружение памятников из снега. Каким бы огромным ни был слеплен снежный истукан, он тает и рушится под воздействием весенних лучей солнца. Точно также воздвигнутый на лжи культ какого-либо деятеля неизбежно гибнет в лучах Правды. Все это, повторюсь, известно давно. Что, однако, не мешает появлению очередных культов. Таких, например, как культ Тараса Шевченко.
В пантеоне идолов современной Украины «батько Тарас» занимает нынче такое же место, какое в пантеоне идолов советских занимал Владимир Ленин. Призывы «жить по Тарасу», сверять с ним каждый свой шаг (как раньше с Ильичем). Торжественные, с участием первых лиц государства, мероприятия, посвященные очередной годовщине со дня рождения «великого Кобзаря». Паломничества на Тарасову гору (похожие на былые очереди в мавзолей). Портреты Шевченко в кабинетах больших и малых начальников (точь в точь на тех же местах, где раньше висели портреты «вождя мирового пролетариата»). Все это характерные приметы украинской действительности.