По мнѣнію г. Грушевскаго исторія государственныхъ организацій играетъ еще: слишкомъ большую роль въ представленіи русской исторіи, или исторіи восточнаго славянства. Онъ говоритъ, что въ теоріи давно признается, что центръ тяжести долженъ быть перенесенъ съ исторіи государства на исторію народа, общества. Но изъ этихъ словъ видно, что проф. Грушевскій подъ государствомъ очевидно понимаетъ только политическую организацію — а развѣ мыслимо государство безъ народа? Если государство есть общественный союзъ, преслѣдующій цѣль общаго блага, то исторія государства есть исторія всего развитія этого союза — и нѣтъ ничего въ исторіи народовъ, составляющихъ такой союзъ, что должно было бы отпасть изъ изложенія — возможно развѣ отдѣлить внутреннюю исторію парода, какъ нѣчто отдѣльное?. Исторія государства ость исторія внѣшняя и внутренняя общественнаго союза, такъ какъ онѣ взаимно опредѣляются. Мы имѣемъ передъ собою теперь реальный фактъ — обширный общественный союзъ, именуемый русскимъ государствомъ, нѣчто цѣлое, отдѣльное, особое, и мы должны изучать исторію этого факта, явленія, задача историка разсказать, какъ произошло это явленіе, какимъ путемъ сложился этотъ организмъ — ибо это организмъ общественный, подобный цѣлому ряду такихъ же организмовъ, намъ извѣстныхъ (государства: Французское, Англійское, Итальянское). Элементы государства — территорія, населеніе и власть. Задача историка — изучать взаимодѣйствіе этихъ элементовъ. Качествомъ и количествомъ территоріи, качествомъ и количествомъ — населенія опредѣляется и судьба государства. Историкъ обязанъ конечно оцѣнить значеніе всѣхъ важныхъ агентовъ созданія общественнаго союза и указать, какіе играли большую, какіе меньшую творческую роль въ этомъ созданіи. Не вина историка, если изучая, напримѣръ, субстратъ государства, — населеніе, онъ находитъ, что одни части его сыграли безмѣрно большую роль въ. этомъ творчествѣ, чѣмъ другіе. Г. Грушевскій полагаетъ, что государство имѣло изъ всѣхъ восточныхъ славянскихъ народовъ наибольшее значеніе у народности великорусской (при чемъ дѣлаетъ странное примѣчаніе — за границами національнаго владѣнія Московскаго государства видимъ такія сильныя явленія, какъ вѣчевую жизнь новгородско-псковскую — г. Грушевскій забываетъ, что Новгородъ тоже былъ государствомъ въ свое время). Украино-русская народность, говоритъ г. Грушевскій, рядъ столѣтій живетъ безъ національнаго государства, подъ вліяніемъ разныхъ государственныхъ организацій — эти вліянія на ея національную жизнь должны быть обозначены, но политическій факторъ сходитъ въ ея исторіи въ эти безгосударственныя столѣтія на побочную роль при фактахъ экономическихъ, культурныхъ и національныхъ. Для бѣлорусскаго народа великорусское государство становится историческимъ фактомъ только съ 1772 года, для Украины столѣтіемъ раньше, но только одной стороной. То исключительное значеніе, какое имѣла исторія великорусскаго государства въ теперешней схемѣ русской исторіи, явилось результатомъ подмѣны исторіи русскаго народа (въ значеніи русскихъ восточныхъ славянскихъ народностей), понятіемъ исторіи великорусскаго народа.
Нѣсколько лѣтъ тому назадъ маститый южно-русскій ученый, одинъ изъ лучшихъ знатоковъ исторіи Малороссіи, профессоръ, В. В. Антоновичъ, изучая исторію казачества, впервые съ грустью высказалъ ту мысль, что малороссы не могли въ XYII вѣкѣ создать государства, потому что они народъ но государственный, не способный на созданіе государства. Антоновичъ, конечно, подразумѣвалъ подъ государствомъ организацію политическую. Г. Грушевскій соглашается, что политическая государственная жизнь агентъ важный, но помимо нея существуютъ и другіе агенты — экономическій, культурный, которые имѣли иногда меньше, иногда больше, значенія, чѣмъ агентъ политическій, но которые не должны оставаться въ тѣни за этимъ агентомъ. Но огромное значеніе государственнаго элемента не достаточно ясно для г. Грушевскаго. Для самостоятельнаго культурнаго развитія государственные элементы имѣютъ довлѣющее значеніе. Намъ указываютъ на примѣры другихъ славянскихъ — народовъ, которые возродились, хотя и не составляютъ отдѣльнаго политическаго тѣла. Но въ данномъ случаѣ упускаютъ изъ виду два важнѣйшихъ обстоятельства — возродились народы, имѣвшіе нѣкогда политическую особность (Чехи), и народы, живущіе подъ властью чужого иноплеменнаго народа. Иное дѣло, когда народы такъ близки, какъ польскій и русскій, а тѣмъ болѣе, когда они только вѣтвь одного общаго племени, какъ малороссы и великороссы. Сознаніе общности происхожденія, одна и та же религія, отсутствіе естественныхъ границъ, незамѣтность переходовъ бытового уклада — не могутъ питать чувства стремленія къ отдѣльности, такъ, какъ они питаются подъ властью иноплеменниковъ. Въ XVII столѣтіи Малороссія, увидавъ невозможность существовать отдѣльной политической единицей, отвергаетъ мысль о подданствѣ Турецкому султану, какъ басурману, хотя это подданство могло произойти на условіяхъ однихъ формальныхъ вассальныхъ отношеній, и поддается московскому царю — какъ русскому, земляку и православному.