Да, осел. Жена.
Я подхожу к своей жене. К своей терпеливой, святой супруге, которая на протяжении нескольких месяцев стонала и принимала как данность, что в постели я снова и снова называю ее чужим именем.
— Мы оба забыли о прошлом. А с тобой, если ты не заметила, мы женаты.
Я хватаю ее за руки и притягиваю к себе.
Кэт отпихивает меня.
— Выкинь ее, — рявкает она.
Я невесело усмехаюсь.
— Что?
— Не прикидывайся глухим, Мал. Выкинь эту чертову вещь. Ее вообще не должно быть в доме. Поверить не могу.
Поверить она не может?
А я могу? После того, как она трахнула меня, пока я был мертвецки пьян и ничего не соображал? После того, как вынудила меня лишить ее девственности и возвращалась за добавкой, изо дня в день упрашивая не натягивать презерватив?
После того, как позвонила маме, обработала ее и Бриджет надавить на меня с этой свадьбой, убедила маму и Элейн съехаться?
Но я не настолько туп, чтобы устраивать грандиозную ссору в день свадьбы.
Поэтому просто улыбаюсь.
— Это всего лишь дурацкое воспоминание. Я засуну салфетку в фотоальбом. Ты больше ее не увидишь, и мы обо всем забудем.
— Да ты, нахрен, издеваешься?
Опять это слово.
— Кики…
— Мал, — передразнивает Кэт, — меня достало, что все прощают тебя из-за твоих чертовых магических чар. Ты увиливаешь.
— Я не увиливаю. Я просто отказываю тебе в просьбе.
— Подонок, вот ты кто.
— Тоже верно, — парирую я.
Мне не оспорить ее слова. Именно подонком я себя и чувствую. Но и Кэт не святоша, какой сейчас прикидывается.
Кэт подлетает ко мне и дает пощечину.
Я чувствую обжигающую боль на скуле. Сжимаю зубы. Интуиция подсказывает, что я веду себя как упрямый сукин сын, что мне и правда пора выкинуть эту чертову вещь. Салфетка ничего не значит. Ничего не значит с того дня, как Рори сказала: «Прощай». А даже если бы и не сказала, то ее письмо не оставило сомнений.
А теперь давайте поиграем в адвоката дьявола и упомянем, что есть доля сомнений, что с ее стороны не все кончено.
Давайте представим, что мы снова встретимся, года через четыре, потому что у судьбы странное, извращенное чувство юмора.
Давайте представим, что Рори больше не сучка из ада и решает выполнить условия договора.
Что тогда? Я брошу маленького Глена, Кэтлин и всю свою семью, которая точно отречется от меня, если я сбегу с этой янки и заживу долго и счастливо с девушкой, которая избавилась от моего ребенка, не обсудив предварительно со мной?
Я иду на кухню, слыша, как Кэтлин шлепает по полу босыми ногами. Останавливаюсь у мусорного ведра, вынимаю из кармана салфетку и сминаю ее, собираясь выкинуть вместе с глупыми воспоминания о Рори.
Я держу салфетку над ведром, сжимая так сильно, что трясется рука.
Выкидывай уже. Да что с тобой такое?
— Давай! — орет Кики.
Я смотрю на свой кулак, на мусорное ведро, снова на кулак, поднимаю глаза к потолку и судорожно вздыхаю.
Да пошла ты, Рори.
Я резко отвожу руку, а другой дергаю себя за волосы. Не выходит.
Я не замечаю, как Кэт засовывает ноги в туфли, но прихожу в себя, услышав хлопок двери. Тут же мчусь за ней. Уже поздно, темно, холодно.
Кэт садится в мою машину, заводит ее, разворачивается и выезжает на основную дорогу. Я бегу за ней и крича прошу остановиться. Но оттого она только сильнее вжимает ногу в педаль, чтобы побыстрее от меня избавиться.
Мчась за своей машиной, за своей женой, за будущим, я подумываю остановиться. В зеркале заднего обзора я вижу, что она не в себе. Кэт трясется и так сильно плачет, что я удивлен, как она вообще что-то видит. Может, если перестану за ней гнаться, она остановит машину.
Может, если перестанешь за ней гнаться, она наконец поймет, что ты недвусмысленно ей демонстрировал: ее сестра всегда будет любовью всей твоей жизни, а Кэт всего лишь утешительный приз.
Я ускоряюсь, чувствуя, как по горлу поднимается желчь. Пытаюсь позвонить Кэт, на ходу возясь с телефоном, но она не берет трубку.
Ответь, ответь, ответь.
Не снижая скорость, Кики направляется прямиком к оживленному перекрестку. Не знаю, понимает ли она, что творит. Она не справляется с управлением. Глаза щиплет, сердце бьется о грудную клетку, а я тупой ублюдок, который поплатится за свою глупую фантазию.
Все происходит как в замедленной съемке.
Кэтлин пропускает знак «стоп» в конце дороги.
Слева от нее появляется грузовик с рекламой замороженного мяса на фургоне.
Металл ударяется о металл.
Громкий удар.
Тишина.
Тишина.
Слишком тихо.
От появившегося в воздухе запаха я начинаю задыхаться. Металлический запах крови, обгорелой плоти и конца моей жизни.