Папа согласился общаться только через маму, из уважения к ней ни разу не поговорив со мной по телефону. Однажды он написал, что стыдится собственного голоса, каким он стал. Отец признался, что теперь, даже в трезвом состоянии, у него все время заплетается язык и дрожит голос.
Меня не волновало, что у него заплетался язык. Я просто хотела услышать его голос.
Я просто хотела папу.
Совсем не обязательно хорошего.
Серьезно, сошел бы папа любого пошиба.
Отец умер за два месяца до того, как я окончила школу. Я как раз шла на кухню за стаканом воды и услышала, как мама отвечает на звонок. Чтобы она меня не заметила, я прижалась в коридоре спиной к стене.
Она не грустила. Не злилась. Не заплакала. Просто взяла винтажный проводной телефон, зажгла сигарету и присела на обеденный стол, тряхнув волосами.
— Выходит, он все-таки сыграл в ящик? — Мама закашлялась. — Грустно лишь, что мне придется сказать Рори. Она не заслужила таких страданий.
Не знаю, с кем она разговаривала, но меня затошнило. Глен был моим отцом и частью меня — вероятно, той, которая не бесила мою мать.
Потерпи Глен еще немножко, мы бы познакомились лично.
А теперь я стою у его могилы и узнаю от священника об отцовском наследии из внебрачных отпрысков.
Молодец, пап.
— Отец?.. — Я пялюсь на гигантский крест на груди священника.
— Доэрти, — отвечает он.
— Отец Доэрти, он упоминал что-нибудь обо мне?
В ту короткую паузу, между моим вопросом и его ответом, я чувствую непосильное бремя на своих плечах, которое пригвождает меня к земле.
— Да. Разумеется. Глен постоянно говорил о тебе. Ты была его отрадой. Он хвастался твоей фотографией. Если доводилось выходить из дома, он совал людям в лицо твои снимки и говорил: «Вот, гляньте, это моя дочка».
Если доводилось выходить из дома.
В какой страшной ситуации он находился. А мама ни разу не пыталась ему помочь. Почему?
— Почему же так и не захотел повидаться?
Не знаю, зачем я решила загрузить этими вопросами незнакомого человека. Может, он совсем не знал папу. Вряд ли Глен имел привычку регулярно посещать церковь… во всяком случае, сомневаюсь.
— Он отправлял тебе каждый месяц деньги и любил на расстоянии, понимая, что тебе будет лучше его не знать, — увиливает от горького вопроса отец Доэрти. — Есть слабые люди, но это не значит, что они плохие. Глен боролся с депрессией и алкоголизмом. Он был не в состоянии растить ребенка.
Может, папа спасал меня от себя. Самое главное, что он говорил обо мне, правда? Что оберегал таким странным, но свойственным ему способом? Да, с таким ответом я могу примириться. Но избавиться от мучительного чувства, что к нашей несостоявшейся встрече приложила руку мама, не получалось.
В груди разливается тепло.
— Могу я познакомиться с сестрой? Вы знаете, где она живет?
Сейчас я буквально хватаюсь за соломинку. Слышу отчаяние в собственном голосе, и оно мне дико не нравится. Возьми себя в руки. Перед смертью он даже письма тебе не оставил.
— Ох, бедняжка еще скорбит. Боюсь, она не захочет ни с кем общаться. Однако… — Священник задумчиво потирает подбородок. — Я знаю, кто тебе поможет. Пойдем за мной.
Тенью бреду за отцом Доэрти в церковь до тусклого рабочего кабинета, где мужчина садится за массивный дубовый стол и пишет на обрывке бумаги адрес, попутно рассказывая:
— Мой внук поет на Друри-стрит. Он прекрасно знал твоего папу. Глен научил его играть на гитаре. У Мала полно историй о Глене. Разговори его за парой пинт. Но много не наливай, если не хочешь, чтобы эти истории приобрели неожиданный и фантастический оборот, — смеется священник, протягивая мне адрес вместе с купюрой номиналом в пятьдесят евро.
— Благодарю, но денег я ваших не приму. — Не притронувшись к деньгам, я забираю бумажку с адресом и засовываю ее в карман вельветовых джинсов.
— Почему?
— Потому что вы мне ничем не обязаны, — пожимаю плечом. — Вы и без того помогли.
Священник поднимает на меня взгляд, и от нежности в его глазах в голову лезут глупые мысли: вот бы он принял меня в свою семью. Вот бы оказался моим дедушкой. Нет ничего ужаснее чувства, что ты никому не нужен. Блуждания по планете без корней, близких, которые бы за тебя боролись. Хотя у меня есть мама, но свою любовь она показывает довольно странным способом.