Наш конвой повернул влево, в сторону от городского пляжа, в Восточную гавань. Но порты в разных странах и в разных городах похожи друг на друга, как две капли воды (мне так казалось тогда): гудящие суда, маломерные и крупнотоннажные, пыхтящие буксиры, грузовики, шныряющие по пристани, неутомимые краны, матросы, портовые грузчики, мелкие чиновники и клерки контор — муравейники все на одно лицо. Не был исключением и этот порт североафриканского побережья, поглотивший на какое-то время и нашу «Бретань»: началась долгая процедура разгрузки судна.
Сухогруз встал на рейде гавани, ожидая своей очереди. Портовая шлюпка забрала Моро на берег, а мы остались на корабле отдыхать в каютах, валяясь полуголыми на лавках и обмахиваясь, чем придётся. Но через несколько часов город накрыли сумерки, подарив нам облегчение: железная обшивка корабля начала остывать, внешний шум становился всё тише — работы останавливались до утра. Постепенно и мы начали засыпать, кроме вахтенного, разумеется. В нервном сне мелькали картинки Мальты, на фоне которых крутились лица Надэж и Найдин. Почему-то приснились воспоминания детства: тёмное убранство парижского собора Александра Невского — красное на золотом, образы родителей…
Проснулся на рассвете. Покинул каюту, оставив храпящего Папашу Гийома одного, и направился в машинное отделение — проверка неработающего двигателя: уровней жидкостей, давления, осмотр и проверка состояния втулок, поршней, колец. Но на входе сначала проверил Джали — она мирно спала.
На палубе присел на банку в уголке палубной надстройки. Сколько я там просидел, сказать было сложно, — моё сознание погрузилось в дрёму. Разбудили меня пыхтящие звуки с воды. Выглянул наружу: маленький паровой катер подошёл к «Бретани». На борту судёнышка возвышалась фигура капитана Моро. Увидев меня, махнул рукой.
— Эй, матрос, спускай трап.
Я спустил штормтрап и наблюдал, как шустро кэп карабкается по балясинам верёвочной лестницы.
— Ты разве сегодня на вахте? — он хмуро посмотрел на меня.
— Нет, просто раньше увидел.
«На вахту вчера заступил Жак», — вспомнил я, но промолчал.
— Ладно, — капитан закурил и отвернулся от меня, молча смотрел на ещё сонный город, но на причалах кое-где уже начали появляться рабочие и матросы. Наконец, Моро нарушил молчание:
— Вчера боши вошли в Париж, — он продолжал смотреть на набережную Александрии, иногда бросая взгляд на сигарету.
«Боши вошли в Париж», — прозвучало в моей голове. В первые секунды это сообщение даже не вызвало во мне никаких эмоций. Оно просто медленно колебалось в моей голове, подобно языку в раскачиваемом колоколе, только голова гудела от его ударов. Конечно, я догадывался, что этим всё закончится. Я эпатировал Надэж своим равнодушием к поражению страны, но это была всего лишь болтовня, глупая бравада. Сейчас же я понял, что последняя надежда, которая теплилась ещё в моей душе, исчезла. Огромная страна медленно таяла в воздухе вслед за дымом от сигареты Моро. Моя страна сужалась до размеров небольшого транспортного судна, а мой народ до небольшой группы моряков на палубе этого судна. Но от печальных мыслей меня отвлёк голос капитана:
— Здесь проживает много диаспор, в том числе французская. На площади Консулов найдёте кафе «Фараон», туда часто захаживают французы. Отменный кофе, и есть даже коньяк!
Вспомнив о Надэж, спросил:
— А французская дипмиссия в Александрии есть?
Моро подозрительно взглянул на меня.
— Тебе зачем?
Объяснил ему ситуацию с Надэж Растиньяк.
— Может быть, её мужа депортировали из Триполи в Египет? И он находится сейчас где-то в Александрии, — сделал я предположение.
— Вряд ли. Скорее уж в Тунисе или Алжире, — капитан снова смотрел на город. — Хотя, у местных французов и спросишь, — прозвучал его ответ.
Капитан в нарушении правил щелчком пальцев выбросил окурок за борт и хотел уже уходить, как вдруг остановился.
— Сегодня нас подтянет буксир к причалу для разгрузки. Затем … — Моро запрокинул голову назад, некоторое время смотрел вверх, потом продолжил: — погрузка и… куда пошлют, — он попытался засмеяться — не получилось, раздалось какое-то покашливание. — Так что, Викто́р, не тяни. В Александрии можем недолго задержаться, — его каблуки застучали по направлению к рулевой рубке.