Жорж улыбнулся.
— Довольно сложный маршрут. Думаю, что не понадобится. В Париж вернёмся всё-таки через Тулон или Марсель. А ты, наверное, в Нант?
В моей голове промелькнул мини-диалог:
«В Нант? Странный этот Лаваль, никогда бы не подумал, что он служит дипломатом. Он вообще понимает, что сейчас происходит?» — «А ты сам-то понимаешь? — позвучал ехидный вопрос в моём мозгу. — Что ты здесь делаешь и почему?»
Но надо было что-то ответить Жоржу по существу.
— «Бретань» приписана к Ла-Валетте, — я состроил безразличную физиономию. — Пока буду служить в британском транспортном флоте на Мальте.
— О, да! Уже слышал эти истории об экспроприации некоторых наших судов английским командованием, — прищуренным глазом он оглядывал палубную надстройку.
— Да, с нашей «Бретанью» произошла одна из таких историй… — я уже хотел поделиться рассказом о «захвате» нашего судна, но по его лицу пробежала волна: «Всё понятно».
— Сейчас всё закончится, — его взгляд привлёк «Джек Юнион», развевающийся на флагштоке, — подпишут перемирие, немцы выведут войска, Мальту разблокируют, — он перевёл взгляд на меня. — Над вашим кораблём снова поднимут наш французский флаг. В жизни не всё идёт по ровному пути, — с философским глубокомыслием резюмировал Лаваль.
— Хорошо же ты расписал наше ближайшее будущее, — во мне понемногу начинала закипать злость. — Только новости говорят о другом. В Париже боши, города бомбят, — я скрипнул зубами. — Стереть это из памяти вряд ли получится. А у многих и памяти уже нет, потому что их и самих уже нет.
Жорж внимательно посмотрел на меня — очевидно, на моём лице читались искренние эмоции — он примирительно развёл руками. Возможно, Жорж недоумевал: какого чёрта я начал горячиться. Но мне и самому стало неловко за нелепость этого спора. Я посмотрел на небо и перевёл тему беседы.
— Облачность низкая. Может быть, ночной переход будет спокойным — макаронники не рискнут.
Силуэты эсминцев сопровождения неспешно двигались вокруг нас, напоминая о постоянно нависающей над нами угрозе.
— Прости, — я хлопнул себя по лбу. — Мне надо убраться за Джали, — извиняющаяся улыбка появилась на моих губах.
— Да, — снова искренняя радость на его лице («Чёрт бы его подрал!»), — слышал о вашей хромой козе, что вы подобрали в гавани. Забавно!
— Да, забавно, — хмыкнул я, — но, к сожалению, необходимо убираться за ней, — демонстративный вздох с моей стороны.
— Понимаю, ещё один двигатель на ваши плечи, — подыграл мне Жорж.
Ещё раз вдохнув, я направился к люку в машинное отделение. На полпути меня остановил его окрик:
— Викто́р, надеюсь, завтра ты проводишь меня к Надэж? — открытая улыбка — визитная карточка Жоржа.
— О чём вопрос, старик? — я сымитировал панибратскую манеру и продолжил свой путь, оставив Лаваля на палубе.
Спустившись вниз, занялся делом: сдвинул недовольно блеющую козу в сторону, затем у меня в руках появилось ведро с морской водой и швабра.
— Вот видишь, Джали, как тяжело ты нам даёшься, — я начал протирать палубу, пытаясь насвистывать песенку Шарля Трене «Бум», но весело у меня не получалось — всё-таки не то настроение, но аккомпанемент звуков животных из песенки Джали мне обеспечила…
Ночной переход оказался удачным для нашего конвоя, и ранним утром «Бретань» и остальные транспортники, оставив эсминцы и крейсера на внешнем рейде, вошли в Великую Гавань Ла-Валетты.
На палубу высыпали вся наша немногочисленная команда, рассматривая портовый пейзаж. Общая картина нас не порадовала: в некоторых местах стен фортов зияли провалы, на прибрежных склонах — воронки, на дороге вокруг причалов огромные ямы, засыпанные камнем. Но ряды белоснежных домов, виднеющихся за крепостными стенами, заставил болезненно сжаться внутри: неприятное сходство с выбитыми зубами — горы битого песчаника и камней на месте многих старинных построек.
«Что там с Найдин и Надэж? — мелькнула мысль. — Найдин и Надэж…» Что-то мирное звучало в их именах-близнецах, или скорее тоска по мирной жизни. Украдкой посмотрел в сторону Лаваля. Тот с любопытством крутил головой, разглядывая окрестности. «Он ещё не понимает, что происходит на острове», — горько усмехнулся я.
Пришвартовываться «Бретань» к причалу сразу не стала, встав на внутреннем рейде и ожидая своей очереди на разгрузку. Первым шли транспортники с мазутом на борту. Портовые рабочие, солдаты, матросы — откуда только они взялись? — выскочили, как муравьи на каплю мёда («Что за глупая ассоциация», — скажет кто-то, кто не пробовал мальтийского мёда).