Почему такое происходило со мной? Ведь для меня было не в первый раз оказаться в замкнутом пространстве — корабельном трюме — во время шторма, когда тебя швыряет из стороны в сторону по узким проходам моторного отсека. Можно было подумать, что тебя должно охватывать такое же чувство — корабль и ты сам находятся на грани существования, но этого не происходило. В чём разница? Я пытался судорожно понять это и, может быть, остановить накатывающиеся изнутри спазмы.
Мой взгляд упал на Найдин. Девушка лежала, не шевелясь, на спине. Бледное лицо, заострившийся носик, полуоткрытый рот, из-под бинтов на лбу торчали пряди чёрных волос, От неё веяло какой-то болезненной доверчивостью. Опустился на табурет. Грохнул взрыв, потолок задрожал. Я весь сжался и вдруг понял: там, на судне, со мной был экипаж, пусть и незримо, с общей целью — победить слепую стихию. Папаша Гийом, а до него и другие стармехи, непосредственно стояли рядом со мной. Сейчас же никого рядом не было, а наверху бушевала злая воля, направленная только на моё уничтожение.
Чтобы хоть как-то прийти в себя снова взял в руки её ладонь. От неё веяло живым теплом, и я схватился за её руку как утопающий за соломинку. Непрекращающиеся толчки сверху стали теперь для меня штормом на неуправляемом судне. Мне показалось («Кто-то скажет, что это только самовнушение») в лице этой покалеченной девушки весь остров стал моим экипажем: «Осталось только подчиниться судьбе».
Взглянул на Найдин. Она ничего не слышала, ровно дыша. Зачем я здесь? Кто она мне? Кто мне её народ? Раздался очередной взрыв, я вздрогнул и успокаивающе погладил ладонь девушки. Ответ напрашивался сам собой из глубины памяти: «Так написано на роду, а уж совесть проведёт тебя как надо».
Вскоре я перешёл некий порог чувствительности к стрессу: мне стало безразлично от ощущения возможной гибели. Наверное, это было сродни моим спаррингам в портовом боксёрском клубе. После пятого пропущенного бокового удара ты уже мало думаешь о себе — просто бьёшь, забыв о защите: руки, тело работают до тех пор, пока не прозвучит гонг, или ты не упадёшь на пол. Но здесь, в подземелье, вместо гонга, прозвучала тишина. Определить, когда она началась, было невозможно. Это могла быть просто долгая пауза между грохотом взрывов. Пауза длилась и длилась, переходя в тишину. «Как они выживают в таких условиях постоянных бомбёжек? Раненные и искалеченные?» — безответный вопрос. Они выживали.
Погладил девичью ладонь и положил её на кровать. Медленно встал и направился к выходу. Меня немного пошатывало, однако, достигнув поста той самой дежурной медсестры, взял себя в руки и изобразил равнодушную мину бывалого моряка. Женщина сидела за столом. Услышав мои шаги, она вскинула голову, оторвавшись от заполнения бумаг.
— Уходите? — на меня смотрели усталые глаза.
— Да, мне надо возвращаться на судно, — кивнул я. Она уже хотела вернуться к своим бумагам, когда я снова отвлёк её. — Найдин мне так и не смогла ничего рассказать. Как её состояние?
Медсестра поморщилась.
— Вы уже видели сами. Небольшие черепно-мозговые травмы, сотрясение мозга. Врач говорит, что ей необходим покой, и улучшение непременно произойдёт…
— Покой… — эхом прозвучало из меня, я всё ещё находился под наваждением пытки от недавней бомбардировки.
Медсестра вздохнула.
— Нервные истерики. Поэтому и приходится колоть сильнодействующие успокоительные.
— А что с рукой? — вспомнил я.
Женщина опустила глаза к бумагам. Не глядя на меня, медленно объяснила:
— С рукой хуже. Повреждён локтевой сустав. Провели операцию. Сделали всё, что смогли. Но восстановить было невозможно. Нижняя часть руки до локтевого сустава будет обездвижена, — медсестра замолчала и взяла карандаш.
Я повесил голову.
— Понятно. Мне надо идти, — мои ноги стали ватными.
Не успел завернуть за угол, как снова услышал голос медсестры:
— Не бросайте её.
Кивнул. «Если выживу», — хотелось мне ответить ей, но остановил себя. «Не распускай сопли, моряк». Дверь наружу была открыта, вышел на улицу. Тёплый морской ветер приятно пощекотал лицо. Мне казалось, что я покинул могильный склеп.
Зашагал в свою квартирку. У меня была ещё пара часов, чтобы немного отдохнуть. Невольно посмотрел вверх, на чистое небо: «Если, конечно, позволят». Дома накачал воды, помылся в душе. После посещения Найдин моё настроение было не самое весёлое: «Удастся ли ещё раз воспользоваться этим жильём?» Прилёг вздремнуть на час: ночная вахта давала о себе знать.
Неприятные сны не добавили мне настроения: бесконечные подземелья, неведомая сила бросала меня от стены к стене, впереди мелькала Надэж, мои ноги несли меня вперёд, но я споткнулся — под ногами открытый чемодан, чемодан Лаваля, потом медленное падение, чьи-то рыдания в моих ушах, оглянулся — плакала Найдин, где-то вдали звенели колокола Собора Святого Павла (наяву или во сне?), продолжаю падать вниз… Наконец, вынырнул из подземелья сна. Сразу открыл глаза, но и тут же их закрыл: хотелось расслабиться после этих наваждений. Время шло, пора возвращаться на судно. Сказав «до свидания» своей комнатке, отправился в порт.