Спейд с трудом закрыл рот, едва справившись с безвольно отвисшей нижней губой. Недоуменно потряс головой. В его глазах на миг появилось выражение страха, но его тут же смыло густеющей мутью, застилавшей взор. Опираясь на ручки кресла, он поднялся на ноги. Снова потряс головой и сделал неуверенный шаг вперед. Хрипло засмеялся и пробормотал:
– Будь ты проклят.
Гутман вскочил, отбросив кресло в сторону. Его округлости подрагивали. На маслянистом розовом лице маленькими дырочками темнели глаза.
Спейд мотал головой из стороны в сторону, пока его безжизненные глаза не остановились на двери. Он сделал еще один неуверенный шаг.
Толстяк резко выкрикнул: «Уилмер!»
Дверь открылась, и появился мальчишка.
Спейд сделал третий шаг. Лицо его посерело. Четвертый шаг он делал уже на согнутых ногах, мутные глаза его почти закрылись. Он шагнул в пятый раз.
Мальчишка подошел к Спейду и остановился чуть сбоку. Правую руку он держал за пазухой. Уголки губ подергивались.
Спейд сумел сделать шестой шаг.
Мальчишка выставил свою ногу на пути Спейда. Спейд споткнулся и грохнулся навзничь. Мальчишка, не вынимая правой руки из-за пазухи, бросил взгляд на Спейда. Спейд силился встать. Мальчишка отвел правую ногу далеко назад и со всей силы ударил Спейда в висок. Удар перевернул Спейда на бок. Он еще раз попытался встать, не смог и провалился в сон.
Глава 14. «Ла Палома»
Выйдя из лифта и свернув в коридор, Спейд увидел, что сквозь матовое стекло двери, ведущей в его контору, пробивается желтый свет. Было начало седьмого утра. Он резко остановился, сжал губы и, оглядевшись, бесшумно приблизился к двери широкими шагами.
Положив руку на набалдашник дверной ручки, он осторожно повернул ее до упора: дверь была заперта. Не отпуская ручки, он сменил руку. Правой рукой он аккуратно и беззвучно вынул связку ключей из кармана. Отделив нужный ключ, он вставил его в замок. Бесшумно. Глубоко вздохнул, раскрыл дверь и вошел.
Эффи Перин спала за своим столом, положив голову на руки. На ней было пальто, а сверху она набросила на себя еще и плащ Спейда.
Спейд, ухмыльнувшись, выдохнул, закрыл дверь и направился к своему кабинету. Кабинет был пуст. Он подошел к девушке и положил руку на ее плечо.
Она пошевелилась, с трудом подняла голову, веки ее дрогнули. Вдруг она села прямо и широко открыла глаза. Увидела Спейда, улыбнулась, протерла глаза:
– Ты все-таки вернулся? Который час?
– Шесть утра. Что ты здесь делаешь?
Она поежилась, натянула поплотнее плащ и зевнула.
–Ты сам сказал, чтобы я не уходила до твоего возвращения или телефонного звонка.
– Ах, вот оно что, ты, оказывается, сестра того мальчишки, который не покидал горящий корабль, потому что дал «честное слово».
– Я не собиралась… – Она замолчала и резко встала – плащ сполз с ее плеч на кресло. Встревоженно посмотрев на его висок, она воскликнула:
– Что с твоей головой? Что случилось?
Его правый висок вспух и почернел.
– Я даже не знаю, то ли меня избили, то ли я ударился при падении. Ничего серьезного, но болит дьявольски. – Он притронулся к ране пальцами, скривился, мрачно ухмыльнулся сквозь гримасу и пояснил: – Я пошел в гости, там меня накачали наркотиками, и я пришел в себя через двенадцать часов на полу в мужском туалете.
Она протянула руку и сняла с него шляпу.
– Ужасно, – сказала она. – Такую рану на голове надо обязательно показать врачу.
– Ерунда, она только на вид страшная такая; правда, башка раскалывается, но, скорее всего, от дряни, которой меня напоили. – Он подошел к умывальнику в углу комнаты, открыл кран и подержал носовой платок под струей холодной воды.
– Какие новости?
– Ты нашел мисс О'Шонесси, Сэм?
– Еще нет. Какие новости?
– Звонили из окружной прокуратуры. Тебя вызывают туда.
– К самому прокурору?
– Да, так я поняла. Кроме того, приходил мальчишка, он просил передать, что мистер Гутман будет рад поговорить с тобой еще до половины шестого.
Спейд закрыл кран, отжал воду из платка и отошел к столу, прижимая платок к виску.
– Знаю, – сказал он. – Я встретил мальчишку внизу, а разговор с Гутманом кончился для меня вот этим.
– Это тот самый Г., что звонил тебе, Сэм?
– Да.
– И что?..
Спейд смотрел на девушку невидящим взором и говорил словно бы сам с собой:
– Ему надо то, что, как он считает, я могу добыть. Я сумел внушить ему, что помешаю завладеть этой вещью, если он не заключит со мной сделки до половины шестого. Затем… угу… точно… после того, как я сказал ему, что необходимо подождать еще пару дней, он и накормил меня этой гадостью. Едва ли он хотел убить меня. Он, конечно, понимал, что я приду в себя часов через десять-двенадцать. Значит, скорее всего, он собирался заполучить эту вещь за это время без моей помощи. – Спейд нахмурился. – Надеюсь, черт возьми, что он ошибся. – Он стряхнул с себя задумчивость. – Никаких вестей от О'Шонесси?
Девушка покачала головой и спросила:
– Все это как-то связано с ней?
– Как-то связано.
– Эта вещь, которую он ищет, принадлежит ей?
– Ей или королю Испании. Радость моя, у тебя, кажется, есть дядя, который преподает в университете историю или что-то в этом роде?
– Кузен. Ну и что?
– Если мы доверим ему историческую тайну четырехвековой давности, как ты думаешь, сможет он какое-то время держать ее при себе?
– Да, он очень приличный человек.
– Прекрасно. Тогда бери карандаш и бумагу.
Она взяла то и другое и села в свое кресло. Спейд снова намочил платок холодной водой и, прижимая его к виску, встал перед ней и продиктовал ей историю о соколе в том виде, в каком он услышал ее от Гутмана, начиная с дара Карла ордену госпитальеров до прибытия уже покрытой эмалью птицы в Париж вместе с карлистами. Он запинался на именах и иностранных названиях упоминавшихся Гутманом работ; но все-таки сумел произнести их достаточно похоже. Остальной текст он повторил с точностью, которая отличает только очень опытных репортеров.
Когда он закончил, девушка подняла на него свое раскрасневшееся личико и улыбнулась.
– Ужасно интересно, – сказала она. – Это…
– Или ужасно странно. Прочитай рассказ своему кузену, и спроси, что он обо всем этом думает. Доводилось ли ему сталкиваться с чем-нибудь, имеющим отношение к этой истории? Похожа ли она на правду? И, наконец, возможна ли она? Или это чистейшая выдумка? Если ему требуется время – пусть думает, но его предварительную оценку мне необходимо знать немедленно. И, ради бога, пускай он держит язык за зубами.
– Я еду сейчас же, – сказала она, – а ты отправляйся к врачу и покажи ему свою голову.
– Сначала мы позавтракаем.
– Нет, я поем в Беркли. Мне не терпится узнать, что Тед думает об этом.
– Хорошо, – сказал Спейд, – только не рыдай, если он поднимет тебя на смех.
Не спеша позавтракав в «Паласе» и прочитав обе утренние газеты, Спейд пошел домой, побрился, принял ванну, потер льдом синяк на виске и надел свежий костюм.
Потом отправился на квартиру Бриджид О'Шонесси в пансионе «Коронет». Там он никого не нашел. Со времени его последнего визита ничего не изменилось.
Оттуда Спейд пошел в «Александрию». Гутмана в отеле не было. Не было и его спутников. Спейд выяснил, что вместе с толстяком живут его секретарь Уилмер Кук и дочь Реа, невысокая, кареглазая, светловолосая девушка лет семнадцати, по мнению обслуживающего персонала – красавица. Спейду сказали, что Гутман и компания прибыли из Нью-Йорка десять дней назад и из отеля пока не выехали.
Из «Александрии» Спейд отправился в «Бельведер» и застал местного детектива в кафе.
– Доброе утро, Сэм. Садись, перекуси. – Детектив уставился на висок Спейда. – Боже, кто тебя так отделал?
– Спасибо, я уже позавтракал, – сказал Спейд, садясь, а затем, имея в виду свой висок, добавил: – Он только выглядит так страшно. Как ведет себя мой Кэйро?