— И он пошел на это!
— Как говорят, не колеблясь… Кое-кто считает, что среди арестованных находилась женщина, которую он безумно любил. Последняя любовь! Это очень много значит в жизни мужчины.
— А куда жезл девался потом?
— Тут начинается цепь всевозможных россказней. Принято считать, что вдова кровавого палача продала реликвию американцам. Не исключено, что она действительно находится в частной коллекции какого-нибудь милиардера.
— Но мне не удалось обнаружить даже сколько-нибудь примечательных документов.
— Кое-какие документы сохранились. Я их вам покажу. Но вообще-то вы совершенно правы. Мальтийский диплом, письма и прочие важные документы исчезли вместе с жезлом.
— Неужели не осталось никаких следов? — Березовский не сдержал горестного восклицания. — Хотя бы карточки в каталоге?
— О каком каталоге может идти речь, если тут находилось приватное владение? Музей создали уже при народной власти.
— Конечно, конечно, я совершенно забыл… Значит, ничего-ничего не сохранилось?
— Легенда — это уже нечто. Отсюда возможны и варианты…
— Какие, например, если не секрет? — Березовский нетерпеливо подался вперед.
— В том-то и дело, что секрет! — доктор Врана удовлетворенно потер руки. — Есть сведения, что в анналах ордена, хранящихся в его суверенных владениях в Риме, содержится упоминание о рецепте какого-то сильнодействующего снадобья, передаваемом от гроссмейстера к гроссмейстеру. Этот рецепт, должным образом зашифрованный, и хранился в потайном отделении жезла.
— Подобные игры были в стиле эпохи! — заинтересованно покачал головой Березовский. — А что за рецепт, не знаете?
— Точно не знаю. Но смею предполагать, что речь могла идти о чем-то вроде продления жизни.
— Именно поэтому Литта и решился подменить жезл! Но это значит, что он не желал долгого правления Павла?
— Боюсь, что эту загадку нам уже никогда не разрешить.
— Однако я знаю человека, который дальше других продвинулся в этом направлении. Я даже держал в руках рукописи, которые он разыскал в библиотеке монастыря Тепла.
— Вы имеете в виду профессора Солитова? — обрадовался Врана. — Обаятельная личность!
Юрий Анатольевич ничего не сказал в ответ, но первоначально показавшаяся нелепой мысль о том, что Солитов мог решиться на отчаянный опыт, все настойчивее овладевала его воображением.
Заснуть на самом излете жизни с надеждой проснуться через двадцать четыре года! Чем долее он думал об этом, тем больше смысла находил.
Глава двадцать шестая
ОЗЕРО СИНЕДЬ
Тело Солитова было обнаружено в частоколе ржавых труб, служивших некогда опорами для лодочной пристани. После реконструкции шлюзовой системы прокатный пункт передвинули в другое место, в результате чего на торчащих над водой железных концах появилась доска, предупреждающая пловцов об опасности. Это было сделано скорее для очистки совести, потому что едва ли кому-нибудь взбрело бы на ум здесь искупаться. Деревянная лесенка, которая раньше выводила прямо к мосткам, была давным-давно разобрана, и спуститься с отвесной кручи стало затруднительно. В довершение всего подводные течения, особенно усиливающиеся с сезонным подъемом шлюзов, сгоняли в этот застойный заливчик всякий мусор. На общем фоне здешняя вода выделялась расплывчатым бурым пятном. Лишь в самом начале лета, и то если стояла сухая погода, муть немного рассеивалась.
Длительное пребывание в воде настолько изменило и обезобразило тело, что Гуров, Крелин, Целиков да и сам Люсин не без внутреннего усилия заставили себя приблизиться к останкам.
— Опознать будет трудненько, — поспешно закуривая, заметил Гуров. — Если это, конечно, он.
— Сделаем это с помощью рентгена, — возразил Люсин, не отводя напряженных глаз с водолазов, врача и деловито озабоченных криминалистов. — Мы располагаем целой коллекцией за множество лет: кости черепа, зубы, отдельные части скелета. Думаю, этого будет вполне достаточно… А плащ его, судя по описанию.
— Всяко бывает, — скептически заметил Гуров. — Других сигналов как будто не поступало?
— Тот еще натюрморт! Нарочно не придумаешь, — присоединился к остальным Крелин, закончив работу. — Дайте закурить! — попросил он, пряча за спиной руки.
— Вы же вроде бросить хотели? — Гуров сунул ему в рот зажженную сигарету.
— Человек должен быть хозяином своего слова, а не рабом. — Яков Николаевич несколько раз с торопливой жадностью затянулся и выплюнул окурок.
— Он сам или?.. — спросил Гуров.
— Поглядим, — Крелин с сомнением дернул щекой. — Ни денег, ни сберкнижки, во всяком случае, нет. К тому же одна пуговица вырвана чуть ли не с мясом.
— А что врач? — Гуров кивнул на лысого толстяка, по-детски присевшего на корточки возле тела.
— Так он и скажет до экспертизы.
— Придется здорово повозиться. — Носком ботинка Крелин чертил на мокром песке какие-то кривули. — Если человек попал в воду живым, то в легких могут обнаружиться микроводоросли, воздушные пузыри.
— Ну и что с того? — на повышенных тонах возразил Целиков. Скорее всего, ему просто хотелось поговорить, чтобы поскорее снять напряжение. — Свалиться тоже можно по-разному. Одно дело — случайно поскользнулся и упал, и совсем другое…
— Ладно! — раздраженно оборвал Люсин, заставив слегка обиженного Целикова примолкнуть. — Нечего переливать из пустого в порожнее. Что дальше будем делать, Борис Платонович?