Далее следует великолепная мизансцена.
— Нет, нет! — твердит мсье Пола. Его голос, голова, плечи — все выражает протест, а руки тем временем тянутся к письму, но, заполучив его, он тут же делает движение, словно хочет его отбросить, и говорит раздраженным тоном: — Я отнюдь не сторонник заранее подготовленных текстов. Нам слишком хорошо известно, как политические партии, и в частности Коммунистическая партия, пользуются и даже злоупотребляют этой процедурой.
Я делаю знак Мейсонье, чтобы он не отвечал на этот выпад. Хотя слова Пола в применении к данному случаю и не были лишены справедливости.
— Этот текст, — говорю я скромно, — всего лишь резюмирует мысли, которые мы сообща обсуждали сотни раз. Он предельно ясен, лаконичен, выдержан в умеренном тоне, в нем нет ровно ничего нового. Я просто не понимаю, что вам в нем не нравится.
— Я, по-моему, не сказал, что он мне не нравится, — с отчаянием в голосе говорит мсье Пола. — В общих чертах я согласен…
— Тогда какого же рожна, — грубо обрывает его Мейсонье, — вот и голосуйте за него! — Он не простил мсье Пола его выпада против Компартии.
Мсье Пола пренебрегает вмешательством Мейсонье.
— Господин Пола, — обращаюсь я к нему с любезной улыбкой, — может быть, вы объясните, в чем же все-таки вы расходитесь с нами.
— Уж во всяком случае, не сейчас, не в 13.30 пополудни, — говорит он, взглянув на свои часы. — Господа, — продолжает он, и голос у него дрожит, — я прекрасно понял, что вы решились совершить насилие над моей совестью. Что же, в таком случае я считаю своим долгом предупредить: вы не получите моего голоса.
Все замерли.
— Ну что ж, давайте голосовать, — говорит Колен. — Я — за.
— За, — говорит Мейсонье.
— За, — говорит Пенсу.
— За, — говорю я.
Все смотрят на мсье Пола. Он пожелтел и съежился еще больше.
— Воздерживаюсь, — цедит он сквозь зубы.
Верзила Пейсу смотрит на него, разинув рот от изумления. Затем, повернув ко мне свою здоровенную, грубо вытесанную физиономию, спрашивает, вытаращив глаза:
— Что это означает: воздерживаюсь?
— Просто-напросто я воздерживаюсь от голосования, — ехидно поясняет мсье Пола.
— А разве он имеет право так поступать? — снова спрашивает меня Пейсу, он так растерян, что говорит «он», будто мсье Пола уже нет в комнате.
Я киваю.
— Да, мсье Пола имеет на это полное право.
— А по-моему, — говорит Пейсу, минутку подумав, — отказываться голосовать или голосовать против — один черт.
— Ничего подобного! — запальчиво выкрикивает мсье Пола. — Прошу не путать. Я не против данного текста. Я просто отказываюсь за него голосовать, поскольку считаю, что мне не дали достаточно времени всесторонне его обсудить.
Пейсу медленно поворачивает голову к мсье Пола и молча, с задумчивым видом его рассматривает.
— И все-таки вы не «за», — говорит он. — Тогда бы вы и голосовали «за».
— Я ни «за», ни «против», — взвивается мсье Пола, брызгая от негодования слюной. — Я воздерживаюсь от голосования. Это совершенно разные вещи.
Пейсу обдумывает его ответ, озадаченно уставившись своими серыми глазами в лицо мсье Пола. Мейсонье ерзает на стуле, похоже, что сейчас он начнет ораторствовать. Я взглядом прошу его не ввязываться в разговор. Я молча слушаю. И Колен тоже молчит. Мейсонье нехотя следует нашему примеру. Мы все ждем развязки. И развязка не заставляет себя ждать.
— Одного я только не возьму в толк, — снова говорит Пейсу, — почему же вы сидите здесь с нами, если вы ни «за», ни «против».
Мсье Пола бледнеет и поднимается с места.
— Если мое присутствие вам нежелательно, я могу уйти, — произносит он почти невнятно, язык с трудом повинуется ему.
Тогда поднимаюсь и я.
— Зачем же так, мсье Пола, у Пейсу и в мыслях ничего подобного не было и т. д. и т. п…
Минут пять я рассыпаюсь мелким бесом, чтобы хоть немного смягчить ему горечь поражения, перед тем как он нас покинет. И тем не менее я замечаю, что, ответствуя мне, мсье Пола вчетверо складывает листок с письмом мэру и опускает его в свой карман. Я тут же прошу его вернуть мне письмо для «архива». Мгновение он колеблется, потом вынимает письмо и отдает его мне с кислой улыбкой. Таким он мне и запомнился навсегда — с этой кислой улыбкой.
После ухода мсье Пола я провожаю своих приятелей на автостоянку перед крепостью. Я молчу как убитый. Возможно, я просто устал от нашего затянувшегося собрания, но я чувствую себя подавленным. А ведь, в сущности, это был такой мелкий, такой ничтожный эпизод. Впрочем, не менее мелким событием были и сами муниципальные выборы, столь взволновавшие наших соотечественников в начале 1977 года. А может, не менее ничтожными были в ту самую пору и проблемы, тревожившие наше правительство, хотя они и создавали у него иллюзию, что в его руках находятся наши судьбы.