Год в училище меня изменил. Я повзрослела, увидела другую сторону, казалось бы, одинаковой социалистической жизни. Поняла, что «все равны, но кто-то ровнее».
Группа наша была, так сказать, элитарной, а вот на строительные профессии шли парни и девушки из неблагополучных семей и детских домов. Благодаря агитбригадовским репетициям и совместным гастролям, особенно в Евпаторию, мы по-настоящему сдружились. Кстати, далеко не все из этих ребят были хамоватым пьющим быдлом, как обычно принято считать в тусовках мажоров.Очень многие – талантливые, добрые, с амбициями. И то, что им нечего терять, большинству сыграло на руку в лихие девяностые. Риск – благородное дело, плюс сиротско-афганское братство очень даже позволяло в смутные бесхозные годы развала великой страны, заработать огромные стартовые капиталы, удачно вложенные сейчас через образованных менеджеров в строительные корпорации и агентства недвижимости.
В Евпаторию мы поехали в июне, после экзаменов. Диплом – в кармане. Все трудоустроены. Мы молоды и прекрасны. Нас ждут великие дела!
Поезд шёл три счастливых дня. Поездка – настоящее приключение. Плацкартный вагон. Нас – шестнадцать студентов и прекрасная Ада. Такой веселой дороги в моей жизни больше никогда не случалось. Комфорт был настолько не важен, может, потому что восемнадцать, или потому что от смеха сводило скулы до судорог и кубиков на прессе. Через пару дней, уже на подъезде к Евпатории, мы покупали вёдрами вишню и клубнику, огромные помидоры сорта «бычье сердце», фаршированные маринованной капустой, варенец из карамельной ряженки с корочкой, пирожки со сливовым повидлом, сладкую «бормотуху» по копеечным ценам. Нам хотелось объесться и упиться до чёртиков и впрок, да и сухой закон только что отменили.
В СССР во времена последнего генсека – почти целых пять лет – действовал «сухой закон». Вырубались виноградники, закрывались профильные заводы и пивоварни с многолетними традициями. Справедливости ради надо сказать, что цели Михаил Сергеевич Горбачёв, так величали правителя государства, имел благие: повысить производительность труда, оздоровить население, качественно улучшить генофонд, сократить количество преступлений по пьянке и на бытовой почве. Но получилось как получилось. Перегибы, так сказать. Рождённые в СССР – это вам не законопослушные финские парни, а весёлые и находчивые воплотители идей революции. Таких голыми руками не возьмёшь! Количество подпольного алкоголя в ту пятилетку было покруче, чем во времена Великой Депрессии в США. На территории огромной страны появилось несметное количество вино-водочных королей и королев, некоторые с таким вселенским масштабом, что «Великий Аль» переворачивался в гробу от зависти. В «засуху» я с горячительными напитками была на Вы. Родители мои тоже особо не увлекались. Посему оценить масштабы бедствия не могу. Правда, бывать на безалкогольных свадьбах мне доводилось. Самым ярким по воспоминаниям было торжество в честь бракосочетания моей двоюродной сестры из Ростова-на-Дону. Она училась в Риге в Институте Физкультуры и вышла замуж за красавца-латыша, двухметрового баскетболиста-однокурсника. Ребята, оба члены сборной ЛССР, естественно, не пили «горькую» вообще, но многочисленные родственники, приехавшие на свадьбу со всех уголков нашей тогда необъятной Родины, проявили чудеса народной смекалки и привезли столько всего, прошедшего процессы брожения, что почти сто приглашённых гостей упились вусмерть, конспиративно наливая зелье из фарфоровых чайников, бутылок из-под лимонада «Буратино» и дефицитной «Боржоми».
Южные люди отличаются от северян, как белый медведь от бурого. Только у животных разница скорее внешняя, а у нас, человекообразных, все внутри. Из личных наблюдений: люди с характером стойким нордическим – неконфликтные, эмоционально туповатые, негромкие, редко позволяющие себе улыбку, почти никогда не смеющиеся взахлёб, разве только в детстве или среди своих, терпеливые сверх меры, переживающие все тяготы и лишения с достоинством и молча. Но когда перебор и пружина превращается в тетиву, пиши пропало: остановить северян – дело не из простых. Они просто массово покидают свои дома, забывая о Родине, как о сломанном детском конструкторе. Рождённые в СССР помнят темные окна пустых квартир начала девяностых, из которых уезжали семьи неграждан, покинутые денационализированные дома и хутора, разрушающиеся здания заводов и фабрик.
Жить в эпоху перемен, не поддающихся контролю и внятному объяснению, всегда зыбко, но когда тебе восемнадцать, это скорее плюс – будоражит воображение. Кажется, что за ближайшим углом тебя обязательно ждёт счастье ! В таком возбужденном состоянии, подогретом «бормотухой» и ожиданием предстоящего выхода на сцену, наша агитбригада оказалась поздней ночью в Евпатории. Автобуса, который должен был домчать нас до места дислокации, какого-то пионерского лагеря, нигде не наблюдалось. Ада в сопровождении мальчишек отправилась искать телефонную будку, чтоб хоть как-то прояснить ситуацию. Девочки остались караулить вещи и обещанный транспорт.