Мы отжигали под песню «Белые Розы» так, что суровые южные парни, которые вообще «не танцуют», сначала подпевали Шатунову и Разину, а потом подтянулись в кружок неуклюже топчась на месте под хиты 80-х. Танец – моя стихия! И ещё ну так сильно хотелось понравиться Вадиму, что я превзошла себя. В моём исполнении было все – шпагаты, батманы, мостики и ещё какие-то немыслимые ужимки и прыжки. Помню все это с трудом, потому что для храбрости периодически хлебала самогон из горлышка трёхлитровой банки.
Все разошлись в танце, может под влиянием жидкости из той самой банки, а может все вместе – костёр, звездное небо, простенький мотив популярной подростковой группы с незамысловатыми куплетами, цепляющими за душу, когда тебе ещё так мало лет и кроме любви и поцелуев особо ничего и не волнует.Мы разогрелись в кружке под «Ласковый Май» и тут Юрий Антонов запел своё «Море-Море». Случился медлячок. Народ начал разбиваться по парочкам. Трое парней двинулись в мою сторону приглашать, но я резко метнулась к Вадиму, который, кстати, не принимал участия в плясках на песке. Я схватила его за руку, пьяно хихикая, чтоб скрыть смущение и заплетающимся языком промычала что-то вроде, мол – отказать даме порядочный мужчина не имеет право. Он затушил сигарету. Нехотя поднялся и мы присоединились к топчущимся на месте парам. В своем белом танце я сильно прижималась к Вадиму, глупо улыбалась, приглашала его приехать в Ригу, естественно без Дины и почти уже начала признаваться в любви, на манер пушкинской Татьяны, но организм не дал этого сделать .... меня затошнило. Мой первый в жизни самогон, да ещё и выпитый на голодный желудок, попросился выйти в свет. Я еле успела добежать до кустов… Вадим держал мои длинные волосы, пока я стоя на коленях, извергала наружу содержимое желудка. Когда довольно долгий позорный процесс прекратился, он помог мне подняться на ноги и дойти до воды. Я нырнула с головой и поняла, что только что чуть не совершила самую настоящую подлость.Слава Богу, что чуть-чуть не считается!
Утром я проснулась с дикой головной болью в состоянии физического и морального похмелья. Я смотрела на голубое южное небо в открытом окне с белоснежной занавеской, вдыхала ароматы роз и кипарисов, нагретых солнцем и тупо хотела провалиться сквозь землю, причём в буквальном смысле. Не знаю за что мне было больше стыдно – за свои грязные танцы, навязчивые приставания и желание немедленно, любой ценой получить Вадима, разбив чужое счастье, или за реакцию организма и заблеванные кусты.Лёжа пластом с ватной головой и тяжелыми раздумьями я не услышала лёгких шагов и вздрогнула от неожиданности, когда у моей постели материализовалась Дина. Она положила прохладную мягкую руку мне на лоб, улыбнулась своей почти материнской улыбкой и протянула стакан с какой-то жидкостью .
Меня замутило. Дина подняла мою голову, поднесла к губам стакан и сказала, что нужно это выпить, будет легче. Я почему-то ожидала, что там самогон, опираясь на познания из похмельного опыта моего пьющего деда. Он всегда говорил, что чем с вечера «отравился», тем с утра и «полечился». Но в этот конкретный момент, я даже представить себе не могла, что смогу сделать хоть глоток пойла из вчерашней трёхлитровой банки. К моему удивлению в стакане оказалась вода с мандариновым сиропом. Его горьковато-сладковатый вкус постепенно возвращал меня к жизни. По крайней мере, я смогла элементарно сесть в кровати, но посмотреть в серые глаза моей спасительницы, не осмелилась. Не позволяло жгучее чувство стыда. Я была настолько омерзительна сама себе, что мысленно поклялась – никогда больше не пытаться посягать на чужое … а мысли, как известно, материальны! С того далекого утра в Евпатории интуитивно влюбляюсь только в свободных, в своих.
Я задремала. Сквозь сон слышала как Дина наводит порядок в изоляторе, с кем-то разговаривает, стараясь громко не шуметь и не тревожить мой покой. Ближе к вечеру материализовался Вадим. Он пришёл забрать любимую с работы и заодно принёс мне горячий куриный бульон в термосе, капустный рассол и пару моченых яблок. Есть совсем не хотелось, даже запах пищи раздражал, но было как-то неудобно отказываться, когда о тебе проявляют заботу чужие вроде люди, в чью душу ты практически наплевала, если не хуже .Вадим заботливо кормил меня бульоном с ложечки, как маленького ребёнка. В голове мелькнула мысль – хороший он будет отец, может быть в этом и сила была его мужского притяжения ? В процессе он рассказал все новости дня – что приходили девчонки, все еще на пляже, потом будут вещи собирать и готовить прощальный ужин, ведь завтра рано утром нам уже уезжать…