Рано утром приехала машина, чтоб отвезти нас на симферопольский вокзал. За рулём на этот раз был не Вадим, а какой-то незнакомый взрослый дядька, лет тридцати. Он всю дорогу несмешно шутил, видимо, своим юморочком ниже пояса хотел произвести впечатление на Прекрасную Аду. Она иногда кокетливо улыбалась – то ли из вежливости, то ли потому что хотела влюбить в себя всех мужиков мира. Мы дремали. Помалкивали. Наш водитель самостоятельно и громко ржал над тупейшими анекдотами про любовные треугольники, сексуальные неловкости и тюремные будни. Я периодически проваливались в сон, то резко пробуждалась от очередного гоготанья шофёра, посвященное финалу нового «шедевра искрометного юмора» . За окном еще не рассвело. Горный серпантин. Старенькая микрушка ползла куда-то через облака. И вдруг – перед лобовым стеклом взошло огромное красное Солнце, так резко, как бывает только в кино. Это было так нереально красиво, что меня прошибло до слез. До сих пор не понимаю, почему мне – восемнадцатилетней дерзкой девице захотелось заплакать и к маме в объятия безусловной любви. Не зря говорят – «Красота – страшная сила!»
Как только наша бригада погрузилась в поезд «Симферополь-Рига», мне стало повеселей. Наверное так бывает, когда навсегда покидаешь территорию, где напакостил. Вроде, как ничего и не было. Странно, почему говорят, преступник всегда возвращается на место преступления? Мне, лично, в Евпаторию больше никогда не хотелось. Я взобралась на верхнюю полку и просто лежала, тупо глядя в потолок. Видимо задремала. Кто-то легонько дернул меня за ухо. Это была Тая. Я повернулась на бок и придвинулась к стенке, чтоб освободить место, она залезла ко мне. Я подумала, какая она всё-таки красивая. Мысль мне понравилась и я улыбнулась. Тая поняла, что я окончательно пришла в себя и можно поболтать. Она начала мне рассказывать о каком-то Серёже. Оказывается, пока я горела желанием, во чтобы то ни стало – отбить Вадима у Дины, у неё был красивый курортный роман. Ничего себе новость. А я совсем не заметила частого отсутствия Таи на наших сборищах. Даже не помню кто такой – этот Серёжа. Вот это, да – «хорошая» же я подруга … Я чуть было опять не впала в процесс самобичевания, но Тая нежно обняла меня и начала свой рассказ – о невероятных закатах и рассветах, долгих поцелуях при Луне, о созвездиях, которые так ясно видны на звездном крымском небе, а Серёжа о них так много знает, ведь он увлекается астрономией, делает исследования в местном центре метеорологии о влиянии созвездий на благоприятный улов, что этот парень научил ее плавать и с ним она испытала свой первый в жизни оргазм.Про то, что Тая оказывается не умела плавать и за три дня научилась – меня, почему-то не удивило. Она способная. Ценности это на тот момент для меня не представляло. Я хорошо плаваю лет с четырёх. С момента, когда папа бросил меня на глубине в воду и протягивая руку, отходя шаг за шагом – мотивировал грести. Сработал инстинкт самосохранения.А вот, про оргазм мне хотелось поподробнее… и Тая рассказала так чувственно, с удовольствием вспоминая руки и губы Сергея, что меня бросило в жар.
Нам было по восемнадцать и обе мы были чисты и невинны, но у неё уже была женская тайна, а у меня пока только желание узнать, как это бывает. Видимо, оно было настолько сильным, что в ту ночь в поезде, я впервые испытала это удовольствие, сама с собой, во сне.
Рига встретила нас мелким июньским дождём. Серое хмурое небо. Угрюмые люди. Все на контрасте с Евпаторией… но я была рада, что скоро буду дома в родительской панельной квартирке в Пурчике. Мне хотелось прижаться к маме. Хотелось теплую ванну с пеной после трёх дней плацкарта, а ещё хотелось горбушку ржаного хлеба. На Югах такого нет и именно его вкус, с того далёкого времени, всегда будет ассоциироваться у меня с Латвией, откуда бы я не приезжала, первое дело – нужно съесть кусочек и заземлиться. Хлеба хотелось так сильно, что мы с Таей и еще какой-то девчонкой, зашли в гастроном напротив вокзала. Купили половинку кирпичика и томатного сока за одиннадцать копеек на разлив из несуразных треугольных емкостей с краником.Это было так вкусно – отломанные куски черныша с соленым соком, что мы слопали весь хлеб и влупили каждая по три гранённых стакана напитка.