В начале девяностыхх русские гейши стали суперпопулярны на Западе, и вскоре предприимчивые барыги-сутенеры начнут торговать «лохматым золотом», зарабатывая на этом бизнесе бешеные деньги.Вика бросит своего покровителя через пять лет, как только закончится срок контракта, продаст квартиру, выйдет замуж за студента, родит троих очаровательных погодок и уедет жить в маленький городок на озере Комо, где градообразующим предприятием будет фабрика по производству ручного кружева – семейный бизнес большой семьи ее молодого красавца-мужа. А ещё через пару-тройку лет мои подруги начнут массово покидать Родину.
Дома меня ждали расстроенные родители, для которых я придумала душещипательную историю о том, что мне не хватило лишь пары баллов, чтоб стать студенткой ВГИКа. Больше поступать никуда не хочу, ибо в печали, пойду работать. Папа не согласился и волевым решением отправил меня учиться на секретаря-референта. Считал, такая профессия девочке всегда пригодится, да и на экзаменах в ёоткроется мой московский секрет обмана, и покорно согласилась от греха подальше.
Училище было строительным, и мои друзья не без сарказма, но любя, стали называть меня пэтэушницей. Я дико злилась, но именно это прозвище смотивировало меня-таки стать следующей осенью студенткой Латвийского Государственного Университета. В училище было весело. Сразу вспомнился хоккейный класс. В смысле соотношения мальчики-девочки. Каждая из нас – звезда. Потому что в дефиците. Как ни странно, и учиться мне понравилось. Предметы необычные. Одна стенография с ее палочками-крючочками чего стоила. Сейчас это вообще забытые письмена, что-то из палеозойской эры. А тогда меня увлекло. Хотя, может быть, сработало обаяние личности преподавателя.
Впервые я увидела «ах, какую женщину».В нашей группе тридцать девчонок. Каждая – личность. Так бывает! Все с амбициями, желаниями, протестами, свойственными концу восьмидесятых. Соперничаем сами с собой и самовыражаемся, как умеем. Одежда, прическа, мейк – путь простой, короткий и безопасный в демонстрации индивидуального «Я». Тем более, учага-то строительная. Основной контингент – крепкие парни с высоким уровнем тестостерона, не отягощенные интеллектом, так что оценить свои труды в работе над образом можно было сразу, проходя через толпу курильщиков перед входом, по емким эпитетам типа «шикарный пупс», «вот это коза», «я бы вдул», или «столько мне не выпить».
Девчонки старались от души: укорачивали юбки «по самое не балуйся», надевали модные в то время объемные свитера с ажурными колготками, игнорируя нижнюю часть комплекта – всю ту же, пусть и короткую, но юбку, соревно вались в искусстве веерообразной техники наложения перламутровых теней, а про эксперименты с прическами – вообще «лейся песня». Головы в аудитории были на любой вкус: неимоверные начесы на моднючих итальянках вперемежку с гладкими набриолиненными и конскими хвостами, не было только «лысых» – эта тема станет мейнстримом позже.Тогда мы все-таки не очень-то посягали на мужскую территорию, даже наша будущая профессия произносилась не иначе как «секретарша» и, без сомнений, предполагала начальника противоположного пола. Тогда о феминизме никто не знал, и мы безумно хотели нравиться мужикам! И замуж хотели в восемнадцать.
В восьмидесятые в СССР женщине было немыслимо открыто влюбиться в другую женщину, а идущие в обнимку парни обществом воспринимались исключительно как друзья, а не влюбленные, даже если они таковыми и являлись. За однополые отношения можно было получить реальный срок.Мне нравятся женщины, но генетический код, заложенный поколениями Страны Советов, позволяет любить дам лишь платонически, без сексукального возведениях. Я люблю окружать себя подругами-красавицами и любоваться ими.
В училище у нас была тесная компания признанных «звёзд». Девочек пять-шесть, но даже среди них была одна – самая яркая. Ее звали Тая. Она стала предметом всеобщего восхищения и моей лучшей подругой. Тая занималась бальными танцами. Наверное, поэтому умело пользовалась нехитрой советской декоративной косметикой. Девушка была обладательницей шикарной фигуры, густых прямых волос, затянутых в конский хвост, балетной осанки и миндалевидных зелёных глаз с нереально длинными ресницами. В добавок ко всем этим роскошествам умела тонко шутить, стильно одеваться и талантливо носить вещи из бабушкиного сундука. Да так, что в эпоху инстаграма за ней определенно закрепился бы титул «Королева Винтажа».Все модницы строительного ПТУ пытались подражать Тае, но ни у одной так мастерски не получалось сочетать в одном комплекте кислотные лосины, крестьянский застиранный свитер, вязаный крупными косами и кое-где побитый молью, разнокалиберные этнические серебряные украшения с янтарем, настоящие армейские ботинки, разрисованные в технике граффити ее другом студентом Академии Художеств, обутые на толстенные шерстяные гольфы с латвийским орнаментом. На ней это смотрелось крутецки стиляжно, на всех остальных, включая меня, – что «на корове седло», как сказала бы моя бабушка.Тая почти не красилась. Так – губы, слегка тронутые розовым перламутром дефицитной помады «Жизель». Этот факт не мог не радовать наших преподов – все подражательницы «тайского» стиля стали меньше марафетиться. У мастеров появилась реальная возможность видеть миловидные молодые личики вместо фейсов с боевой раскраской индейцев майя, вступивших на тропу войны.