Выбрать главу

— А ты что сидишь, раскрыв рот? Опять мне краски не приготовлены!

Валя хотела сказать, — как же она могла растирать краски, если читала газету? Но она промолчала, видя, как взволновался её учитель.

Всё смелее и смелее писали в газетах о неудачной войне, принёсшей России разорение и голод.

— Война нужна богатым, — объяснял Алексей Алексеевич. — Бедным людям она не нужна. Так, девочка?

Валя солидно кивала головой.

Глава пятая

В конце февраля выдался ясный морозный день. Прохожие поглубже натягивали шапки, прятали уши в воротники. Снег хрустел под ногами, и солнце на поголубевшем небе поднялось такое большое, яркое.

Валя стояла у окна, поджидая Алексея Алексеевича. Он ушёл за новым заказом и почему-то долго не возвращался. Девочка смотрела на улицу. Вот стайка воробьёв слетела на дорогу. Они весело роются в свежем навозе… Вот мальчонка выскочил в одной рубашке из магазина и рысью помчался в соседний дом. Морозно; но разве в такой яркий день можно поверить в мороз?.. Воробьи испуганно зачирикали и все разом поднялись на крышу.

Тихонько напевая, девочка стала прибирать комнату. Вдруг дверь распахнулась, и Алексей Алексеевич, не раздеваясь, повалился в кресло. На нём не было шапки. Валя испугалась: не заболел ли её старый друг? Но Алексей Алексеевич весело закричал:

— Валюшка, доставай скорее киноварь и позолоту, что у меня в шкафчике припрятаны!

Девочка бросилась исполнять его приказание, а Кончиков развернул принесённый свёрток и вытащил аршин пять алого шёлка.

— Дожили мы с тобой, малярка! Знаешь, что мы на этом знамени писать будем?.. Нет, не догадаешься! — хитро подмигнул он Вале. — Мне и самому трудно поверить!..

Помолчав, он торжественно произнёс:

— Мы напишем только два слова: «Долой самодержавие!»

— Дядя Алёша, вас же посадят! — с испугом сказала девочка.

— Нет, не посадят! На этот раз мы их посадим!.. Валюша, что в Питере делается! И по всей стране народ восстал. А завтра и у нас будет демонстрация. Это знамя заказали мне рабочие завода, где твой отец работал. Я вместе с ними пойду!

— А мне можно? — робко спросила девочка.

Старик поглядел на её бледное личико и твёрдо сказал:

— Можно! Рабочие хорошо помнят твоего отца.

Вечером Валя рассказала матери всё, что слышала от Алексея Алексеевича о событиях в Петербурге. Дуня собиралась стирать и не пошла на демонстрацию, но дочку отпустила. Рано утром Валя помчалась к своему учителю. С бережно свёрнутым знаменем они пришли в Мотовилиху к воротам завода.

Рабочие поставили Валю Столбову в первый ряд. Она гордо шагала под красным знаменем рядом со старым живописцем.

«На бой кровавый, Святой и правый, Марш, марш, вперёд, Рабочий народ…»

Девочка сначала про себя повторяла незнакомые слова «Варшавянки», но скоро её тоненький голосок влился в общий могучий хор.

Демонстрация дошла до Соборной площади. Там уже плотной стеной стоял народ. Кое-кто из обывателей трусливо прятался в подъездах и за заборами.

— Стрелять будут! — боязливо оглядываясь, зашептали они. Но никто не стрелял. Городовые и жандармы знали, что произошло в столице. Они поняли, что их власти пришёл конец. Трусливо прятали они свою форму, переодевались в штатское платье и старались удрать из города.

А на площади, переполненной народом, царило радостное оживление. Но вот кто-то недалеко от Вали поднялся на опрокинутую телегу.

— Тише, тише! — закричали со всех сторон. Замолк гул толпы.

— Волею российского народа свергнуто самодержавие! Сегодня царь Николай Второй отрёкся от престола! — во весь голос кричал он.

Все, кто слышал оратора, старались слово в слово передать речь стоявшим сзади, а те передавали дальше. И дрогнула площадь, заполненная народом. Рабочие громко кричали:

«Ура-а-а-а!». Незнакомые люди обнимались, целовали друг друга. Радовались, что дождались свободы.

Какой-то молодой рабочий спросил Валю:

— Ты дочь Димитрия Столбова?

— Да, — ответила девочка. И вдруг десятки рук подхватили её и стали подбрасывать всё выше и выше. Девочка понять не могла, что случилось. У неё кружилась голова, но было как-то очень радостно.

Поставив её на землю, бородатый рабочий сказал:

— Это мы за отца тебя качали! Он стойко боролся за наше дело. Будь и ты достойной отца!

У Вали было так весело на сердце. Все говорили, что Столбова должны теперь вернуть из ссылки. Девочка поняла, сердцем почувствовала, за какое великое дело пострадал её отец. Она вбежала в дом с криком:

— Мамочка, царя сбросили с трона. Папа скоро вернётся, и я всегда, как он, буду бороться за свободу!

Глава шестая

Отец Лены с удовольствием пил горячий чай. Сахар он откусывал маленькими кусочками, но хлеба не брал. Евдокия Ивановна хлопотала около стола, упрашивая гостя откушать селёдочки с луком. Ей хотелось, чтоб он посидел подольше. Уж очень хорошо становилось на сердце от его слов.

— Ты не бойся, Дуня! Если народ взял власть в свои руки, он её не выпустит! Видела, как наш острог горел? Всех, кто за правое дело сидел, выпустили теперь на свободу.

— Но как же мой-то Димитрий? Он-то где?

— Придёт и он, Дунюшка! Скоро и твой муженёк вернётся. Жди его!

Столбова могла говорить теперь только о возвращении Димитрия. Она строила планы, мечтала, как хорошо они теперь заживут все вместе. Валю радовало бодрое настроение матери. Сама она была занята мыслью, как бы к приезду папы научиться получше рисовать. Девочка помнила, как отец в тюрьме назвал её «маленьким художником».

Наступили солнечные, весенние дни. Алексей Алексеевич словно помолодел. Он с удовольствием писал революционные плакаты, лозунги и новые вывески. Часто под вечер, после работы, они с Валей уходили на берег реки. Старый живописец показывал девочке свои любимые места и говорил, как хорошо было бы зарисовать красавицу Каму и молодые ивы или берёзку с нежной зеленью на берегу. Он подарил Вале альбом для рисования, хороший набор акварельных красок и научил разводить их.

— Сам-то я не мастер акварелью писать, но, как работают настоящие художники, приходилось видеть. Да и читал кое-что об этом… Ты лучше вот сюда садись, а то там тебе солнце мешать будет… Если неверно напишешь, — краску можно смывать. Только лучше пиши так, чтобы смывать не приходилось. Акварель — краска тонкая, прозрачная, пачкотни не любит…

Каждый сделанный Валей этюд Кончиков строго критиковал. Он умел точно подмечать, хорошо чувствовать и много помогал Вале. Девочка так полюбила краски, что готова была целый день не расставаться с ними. И, чем больше она работала акварелью, тем меньше ей хотелось писать вывески. Но работала она добросовестно: Однако старый живописец заметил, что она уже не так горячо относится к его ремеслу. Он слегка журил свою помощницу, но не сердился.

«Перед ней другая дорога», — думал он.

* * *

Проходило лето, а война всё не кончалась.

Как-то Алексей Алексеевич прочитал газету, скомкал и бросил её.

— Подлецы засели у нас во Временном правительстве! Этот Керенский только прикидывается другом народа, а на самом деле такой же буржуй, как его министры. Помнишь, еще в первые дни революции он обещал мир заключить? Народ ждал, и всё напрасно. Наоборот: теперь, смотри, о новом наступлении в газетах заговорили!.. Вот и отца твоего до сих пор в Сибири держат, а уж давно ему приехать пора бы!