Выбрать главу

Популяции анонимных мучениц и неизвестных мучеников говорили голосами старух и отныне также и голосом Вилла Шейдмана. Все требовали примерного наказания. Он сам произнес себе обвинительную речь, которая исключала какое бы то ни было попустительство.

Я не заслуживаю того, чтобы меня прикончили киркой или утопили в моче, говорил он, быстрая казнь была бы слишком мягкой для того, кто ответствен за столь тяжелое и столь очевидное историческое безобразие, побивание камнями или расстрел были бы слишком мягким наказанием за преступление, которое я совершил, измыслите для меня что-то более мучительное, чем смерть, придумайте для меня нечто худшее, чем страдание от вечного раскаяния или скитания, заточите меня в ад и не дайте мне оттуда выйти ни под каким предлогом, и сделайте так, чтобы никто, до скончания века, пока не потухнет во Вселенной последняя звезда, не вздумал пожалеть обо мне.

Вот что он говорил и твердил в конце процесса, когда старухи предоставили ему слово, вот речь, которую он держал в то время, как его кожный покров все более и более видоизменялся, и был он привязан к позорному столбу и окутан собственными запахами жирового выпота, каловидных струй и мочи.

Старухи, которым было поручено приведение приговора в исполнение, разместились на расстоянии приблизительно двести пятьдесят метров. Они приняли позицию снайперов, стреляющих из положения лежа. С того места, где он находился, Шейдман угадывал бесцветные волосы, и ожерелья, и красные повязки, и шляпки, украшенные перьями, и жемчуг, который опоясывал череп некоторых из них, но он не различал лиц, которые скрывала трава. Далее, на многих юртах, лучи солнца оживили восхитительные мотивы. Шейдман видел также верблюдов, овец, что преспокойно паслись за спинами старух. По неожиданному сверканию он узнал металлическую пластину, которую Летиция Шейдман носила на лбу в дни шаманства или интернациональных празднеств и которая была на ней в доме для престарелых «Крапчатое зерно» в день, когда она начала вынашивать там своего внука. Потом он узнал карабин Иальян Хейфец и два ружья сестер Ольмес.

Было 10 июля.

Птица парила теперь над овцами и время от времени выхрустывала или высвистывала короткую песнь.

Потом раздался первый выстрел, возможно, то был почин Иальян Хейфец.

Они были далеко от озера Хевсгель, спрятанные за горизонтом и за необъятной протяженностью тайги, но водяные птицы могли залететь сюда, и в своем беззаботном поиске они также высвистывали очень короткую, очень чистую и очень красивую песнь.

18. ЮЛГАЙ ТОТАЙ

Среди животных, что присутствовали при казни Вилла Шейдмана, были жвачные, которые паслись вокруг юрт и с некоторым любопытством обращали иногда свои взгляды к столбу, на который Вилл Шейдман изрыгал их молоко, но в особенности была там птица с озера Хевсгель, из рода голенастых, игривого нрава, которая среди своих сородичей подвергалась критике за индивидуализм и которая в это утро развлекалась тем, что чертила небольшие круги над местом, где вершилось действие, и парила в высоте, зависая то над верблюдами, то над сестрами Ольмес. Ее хвостовые перья, по правде говоря, несколько хилые, разрушали элегантность ее силуэта, но все это было неважно. Она провела ночь подле небольшого болота, расположенного в четырех километрах отсюда, и алчно летела сюда скорее, чтобы удовлетворить любопытство, чем найти прокорм. Это был зеленолапый кавалер-самец, уже совершивший в течение своей жизни два перелета и, таким образом, уже осенью пересекавший наискось бесконечные земли Монголии и Китая, чтобы найти себе зимовку на берегах, покрытых средиземноморской желтой грязью, подле старых портов, некогда цветущих, но теперь затянутых илом и заброшенных, и вернуться затем в середине весны к пейзажам, которые он любил и где ему подобные избегали гнездиться, то были пустынные озера и высокогорная тайга — излюбленное место беглых каторжников, медведей с рыжеватой грудью, а также бродяг, навсегда покинувших руины промышленных городов. И так как в это лето он не завел себе подходящей подруги, то и решил попутешествовать и провести июль месяц на высоких плато, прежде чем опять отправиться в сторону реки Меконг или реки Перл. В мире зеленолапых самцов и гончих кавалеров этот голенастый был известен под именем Юлгай Тотай.