Со времени окончательного подчинения Марокко иностранному капиталу прошло 15 лет, считая началом этого подчинения фактическую оккупацию большей части территории французами в 1909 г.
Срок — немалый. За это время могли уже полностью проявиться те «благодеяния», которыми западная цивилизация хотела — правда, против воли опекаемых — осыпать неразумных детей Востока. В чем же выразились «дары» новой культуры?
Прежде всего — в страшнейшем опустошении и разорении страны. Все эти 15 лет ушли на открытую, ни на один год не прекращавшуюся борьбу с различными непокорными племенами. Методы, посредством которых проводилась эта борьба, превращали ряд районов в безлюдные пустыни, обрекая жителей на голод и вымирание. О сущности этих методов можно судить по следующим официальным справкам. Официальное французское наставление для боевых действий экспедиционных отрядов гласит:
«Все репрессии должны проводишься немедленно и сурово. Нельзя останавливаться перед сожжением деревень и посевов, так как опыт показал, что великодушие истолковывается как слабость и побуждает марокканцев к новым нападениям».
Эта директива точно определяет характер французских операций в Марокко. Там происходило медленное, систематическое истребление всех, кто не желал подчиниться власти пришлых поработителей. Метод борьбы, усвоенный французами, сводился к постепенному, планомерному и прочному закреплению за собой важнейших политических и экономических центров, где ставились крупные гарнизоны, и к системе ежегодных, периодически совершаемых карательных экспедиций против так называемых «непокорных» племен.
Вот обычная картина действий экспедиционных отрядов. По заранее составленному плану отряд вторгается на территорию «непокорного» племени; преодолевает военное сопротивление повстанцев и захватывает их населенные пункты. Уничтожив, согласно инструкции, посевы, жилища и вообще все имущество побежденных, отряд оттесняет остатки последних к диким горным трущобам (обычно действия происходят в горах). Чтобы не дать им возможности выбраться оттуда, у выходов и вообще во всех узловых пунктах путей сооружается система постоянных укреплений в виде блокгаузов и отдельных фортов, снабженных соответствующими гарнизонами. Несчастным туземцам, загнанным в горы, остается или сдаваться или погибать с голоду.
Ожесточение с обеих сторон — невероятнейшее. В том же наставлении мы читаем: «Они (т. е. марокканцы) никогда не берут пленных, уродуют раненых и мертвых, — следовательно, всегда надо подбирать своих раненых и убитых». Здесь идет война на истребление. И такая война идет непрерывно с начала французской оккупации вплоть до последних дней. Правда, французский диктатор в Марокко маршал Лиотэ не раз для успокоения французских рантье объявлял, что к такому-то сроку страна будет усмирена, окончательно превратится в «Магос utile» («полезное Марокко») и начнет давать долгожданные проценты. Но пророчества почтенного маршала оказались не совсем удачными. Вплоть до последней вспышки ожесточенной войны с риффанцами военные операции во французской части Марокко не прекращались, не давая в то же время решающих результатов.
Еще в 1920 г. Лиотэ представил правительству и парламенту программу «пацификации» Марокко, обещая осуществить ее в трехгодичный срок. Таким образом, 1923 год являлся конечным сроком покорения последних не признавших еще власти Франции марокканских племен. Программа эта осталась невыполненной, хотя известных результатов в деле укрепления своего положения французы все же добились.
Наибольшую опасность для французского владычества представляла горная центральная часть Марокко к югу от городов Феса и Тазы, известная у французов под названием «Tache de Taza» («Тазское пятно»).
Занимая всю восточную половину массива Среднего Атласа, между средним течением реки Мулуя и меридианом города Мекнеса, это «пятно» представляло большую стратегическую опасность, так как непосредственно угро^- жало сообщению Марокко с Алжиром по единственной железнодорожной магистрали Фес — Таза — Уджда — Оран — Алжир. В то же время это был наименее доступный для французов район, заполненный горными плато и изрезанный дикими глубокими ущельями, — настоящая цитадель центрального Марокко.