Потому что богатство страны видимое; вернее — искусственное. На деле, государственное хозяйство Италии являет картину безотрадную. 1/4 всего дохода с земли идет на поддержание государственного и местного бюджета. С 1884 по 1902 год зарегистрировано более 220 000 продаж земель с аукциона за неплатеж податей, [43] причем свыше 11 % этих продаж вызваны невзносом ничтожных сумм, не свыше 5 лир, т.е. около 2 рублей. Еще тяжелее прямых налогов — налоги косвенные: государственный акциз и местные заставные пошлины. Земледельческая, по преимуществу, страна, Италия не только ввозит пшеницу, но оплачивает ее при входе более чем 1/4 стоимости; пошлина на кофе вдвое больше стоимости; на сахар — в четыре раза.
Вместе с тем, непомерно низки и заработки, особенно земледельческих рабочих. В Абруццах и Апулии низшие разряды рабочих и погонщики мулов получают, на наши деньги, не свыше 50 рублей в год сверх небольшого количества топлива, масла и хлеба. В Кампании и Калабрии суточная плата батраков не выше 85 чентезими (30 коп.), а ведь рабочих дней там только 230. Еще печальнее положение земледельца в Сицилии, где земли сосредоточены в руках немногих сеньоров, и крестьяне получают ее в наем, при посредстве «кулаков».
Всем этим обусловлен колоссальный рост эмиграции, «голодной эмиграции», как зовет ее народ (emigrazione della fanie). В то время, как за десятилетие 1821–1830 г. Италия потеряла через эмиграцию всего 408 человек, число эмигрантов за последнее десятилетие в одни Соединенные Штаты определяется цифрой 1 830 340 человек. По интенсивности же эмиграции Италия выдвинулась на первое место в ряду остальных европейских держав. (От 310 до 843 на 100 000 населения, в то время, как Германия например, теряет от 35 до 78 человек на те же 100 000).
Высокая, относительно, платежная способность итальянского крестьянина, дающая возможность выдерживать тяжесть государственных налогов и повинностей, приведшую к столь, как мы видели, блестящему состоянию бюджета, находит себе объяснение исключительно в тех огромных суммах, которые присылает ежегодно на родину итальянская эмиграция Соединенных Штатов и Аргентины. Эта денежная зависимость [44] от эмиграции характернейшая и тяжелая сторона государственного хозяйства Италии.
Указывалось, что приобретением Триполи правительство имеет в виду дать иное направление эмиграционному потоку. Еще в 1905 г. «Rivista d'Italia» усиленно и красноречиво приглашала «переселенческие пароходы изменить свой маршрут и направить путь не за океан, а на юг, в «наше» море... к берегам, которые отражают эхо итальянских голосов». Но именно потому, что они отражают это эхо, — Триполи не может заменить Америку.
Триполитания — вся в будущем. Правда, за будущее это ручается, как будто, ее прошлое. Но его надо еще воскресить. В данный же момент Триполи может дать Италии только обширное поле для тяжелой работы, плоды которой скажутся не скоро. Эмиграции мало предоставить льготы по покупке земли: ей нужны уже годные для земледелия пространства, нужен скот, нужны орудия и подъездные пути. Ничего этого в современном Триполи нет. Чтобы восстановить былую культуру, прорыть колодцы, укрепить пески, проложить шоссейные и железные пути, нужны миллиарды... которых в Италии нет, и насколько может захватить будущего человеческая мысль — и не будет: потому что их негде взять.
Да и помимо всего, слишком мало данных за то, что Италия вообще сумеет и сможет наладить эту работу. Ведь совершенно аналогичной работой на итальянском материке — в Сицилии, Сардинии, Ю. Италии, Базиликате, развитием плодороднейших земель, ныне обратившихся в мареммы, можно было бы гораздо проще, и гораздо дешевле едва ли не удесятерить благосостояние населения. Правительство, однако, до сих пор не предпринимает сколько-нибудь заметных шагов в этом направлении. Оно не в состоянии даже выполнить уже прошедшие через палаты законопроекты об улучшениях в Сицилии.
Неутешителен и опыт остальных колоний Италии; в них на 484 000 кв. км живет всего 700 000 человек, [45] (столько же, сколько в Перуджии), а итальянцев в этом числе — не больше 4000. Африканская Эритрея дала в 1910–1911 году до 2600000 лир доходов, потребовав расходов свыше 8470000 лир. Еще хуже обстоит дело с сомалийским протекторатом: на покрытие 3-миллионного бюджета колония дает всего 672000 лир. Все это плохое предзнаменование для Триполи.
Но если бы и нашлись деньги, чтобы поставить во всей широте те огромные работы, которые необходимы для оживления Триполи (недаром особенный интерес к присоединению проявляет Римский банк) найдется ли достаточный людской материал? Отклонится ли, как ждет этого правительство, поток эмиграции? То воодушевление, с которым встречено было в Италии объявление войны, как будто дает положительный ответ. Но слишком многое говорит за то, что это — воодушевление «незнания». Слишком настойчиво и слишком ярко рисовалась народу эта Триполитания и Киренаика — как земля обетованная, «текущая молоком и медом». На деле переселенцев ждет иное: тяжелый труд, жизнь в далеко не безопасной обстановке, среди фанатичного мусульманского населения, и на долгие годы — ничтожный, быть может даже недостаточный для жизни, заработок.