Наконец наступил вторник, а потом и час обеда, или, вернее, час, в который сквайр должен был явиться в гествикский дом. Имс, по условию со своим патроном, мог спуститься в гостиную не раньше, как по окончании свидания. Леди Джулии как участнице заговора предстояло принять сквайра, после чего лакей должен был пригласить его в кабинет графа. Надо было видеть и любоваться этими заговорщиками, когда между ними происходило совещание. Столько тут было и серьезного, и смешного.
– Ведь если он захочет, то сделается таким твёрдым, как старая дубина, – заметил граф, говоря о сквайре. – Нам нужно стараться, чтобы как-нибудь не погладить его против шерсти.
– Не знаю, что мне делать и говорить ему, когда я сойду вниз, – сказал Джонни.
– Только поздороваться и больше ничего, – ответила леди Джулия.
– Я его попотчую добрым портвейном, который смягчит его сердце, – добавил граф. – А потом и посмотрим, каков он будет вечером.
Джонни Имс задрожал, когда коляска сквайра подкатилась к гествикскому дому. Сквайр – в полном неведении о заговоре – был встречен леди Джулией, а минуты через две его пригласили в кабинет.
– С удовольствием, с удовольствием, – говорил сквайр, следуя за лакеем.
При входе сквайра граф стоял посредине кабинета, его круглое, румяное лицо лучилось радушием и весельем.
– Очень рад, что вы приехали, очень рад. Мне нужно с вами кое о чем поговорить.
Мистер Дейл, не будучи ни по настроению, ни по поведению так светел и радостен, как граф, пожал ему руку и слегка наклонил голову, показывая этим, что он готов слушать.
– Кажется, я сообщил вам, – продолжал граф, – что у меня в гостях молодой Джон Имс, – завтра он уезжает, в управлении без него не могут обойтись. Он славный малый, сколько могу судить, отличный молодой человек. Я его очень полюбил.
В ответ на это мистер Дейл сказал весьма немного. Он сел и в общих выражениях заявил о своем расположении ко всему семейству Имса.
– Вы знаете, Дейл, что я не мастер говорить и потому, чтобы не переливать из пустого в порожнее, обращаюсь прямо к делу. Разумеется, мы все слышали об этом негодяе Кросби и его поступке с вашей племянницей Лилианой.
– Это несомненно негодяй. Только чем меньше будем говорить об этом, тем лучше. Я бы не хотел, чтобы имя этой бедной девушки упоминалось вместе с именем этого подлеца.
– Но, любезный мой сосед, в настоящую минуту я должен упомянуть его. Бедняжка! Я хотел что-нибудь сделать для ее утешения и надеюсь, что сделаю. Знаете ли вы, что этот молодой человек был влюблен в нее еще до знакомства ее с Кросби?
– Как! Джон Имс!
– Да, Джон Имс. И право, я от души жалею, что он не овладел ее сердцем раньше этого мерзавца, которому вы позволяли гостить в своем доме.
– Что же делать, Де Гест, в этом я не виноват, – произнес сквайр.
– Нет, нет, нет! Так уж эти люди ведут себя в обществе, с одного взгляда не узнаешь их. Он был друг моего племянника, которого тоже винить нельзя. Жаль, очень жаль, что она с самого начала не знала чувств этого молодого человека.
– Может, она имела о нем совсем другие понятия, смотрела на него не так, как смотрите вы.
– Да, у этого молодого человека необыкновенно красивая наружность, он статен, плечист, с добрыми честными глазами и вдобавок обладает таким присутствием духа, какое встретишь не во всяком молодом человеке. В своих манерах он не похож на ученую обезьяну – словом, прекрасный молодой человек.
– Все это прекрасно, Де Гест, только теперь поздно.
– Вовсе нет, напротив, самая пора. Не должно быть поздно! Нельзя же, чтобы девушка отказалась на всю жизнь от супружеского счастья потому только, что ее обманул какой-то негодяй. Конечно, она немного погорюет. Сейчас я сам знаю: нельзя ей объявить, что у нее есть другой обожатель. Придет время, Дейл, придет время, свое время всегда приходит.
– Только ко мне и к вам оно никогда не придет, – сказал сквайр, и на сухих губах его показалась едва уловимая улыбка.
История их жизни была почти одна и та же: тот и другой любили в свое время, тот и другой испытали разочарование, а затем тот и другой на всю жизнь остались холостыми.
– Но оно приходило, – сказал граф с особенным чувством. – Было время, когда и нас пригревало солнышко, наша жизнь не была совсем постылой. Во всяком случае, вы и ее мать рано или поздно должны выдать ее замуж.