История: Леннокс (великолепно)
Здорово, что Папаша снова у нас преподает. Прошло всего несколько минут с начала урока, а он уже затеял горячий спор о насилии в школах. Сам он считает, что немного насилия — это очень даже неплохо, будет о чем рассказать внукам. Потом он заставил меня прочесть эссе, которое я отослал на конкурс Алана Пейтона. Когда я дочитал, все зааплодировали. А Рэмбо с Гоблином на задней парте принялись изображать звуки поцелуйчи-ков.
Пятница, 2 августа
На школьном собрании меня вызвали на сцену. Глок пожал мне руку и вручил особую награду жюри конкурса юных писателей имени Алана Пейтона. Аплодисменты выдохлись, не успел я подняться на сцену! Как я-мечтаю, чтобы все наконец об этом забыли. Если бы мое эссе чего-то стоило, я бы пробился в первую десятку.
На грамоте мое имя написали с ошибкой. Джон Муль-тон. (Что это за литературный конкурс, где даже фамилию «Мильтон» не могут правильно написать?)
Когда я сел на свое место, Глок раздал школьные галстуки, а потом слегка увлекся во время ежегодной речи, посвященной дисциплине. Он стал кричать, что третий семестр традиционно называется «семестром дураков», а потом уставился на нас с таким видом, будто съел лимон, и сообщил, что именно в третьем семестре больше всего учеников исключают из школы. При этом он посмотрел на какого-то бедного первокурсника, который сидел в первом ряду, и сказал, обращаясь к нему: «И те из вас, кто хочет это проверить лично, милости просим, — затем он выдержал паузу, сверля первоклашку глазами (тот от страха вжался в кресло), и смертоубийственным шепотом добавил: — ...знайте, моя реакция будет мгновенной и жестокой». Тут наступила такая тишина, что стало слышно завывание ветра. Продемонстрировав нам свои белоснежные зубы в злодейской улыбке, Глок взмахнул профессорской мантией и, как гигантская кровососущая летучая мышь, вышел из актового зала.
Безумная Восьмерка разработала систему, которую мы назвали Глок-радаром. Если наш психованный директор начинает говорить не «р», а «р-р-р-р-р», значит, он вооружен и опасен. Его обойма полна, и он готов к бою!
Суббота, 3 августа
ОТБОР В КОМАНДУ ПО ЛЕГКОЙ АТЛЕТИКЕ
Непонятно, зачем я вообще каждый год хожу на отборочные соревнования в команду по легкой атлетике. Ясно же, что мне никогда не попасть в эту команду, потому что я меньше ростом, медленнее и слабее почти всех ребят моего возраста.
Жиртрест в отчаянии перерыл шкафчик в поисках справки от врача, где говорится, что у него нарушение сердечного ритма. К сожалению, он так ее и не нашел. У него случился приступ паники, и он рванул в медпункт со скоростью олимпийского чемпиона по бегу на длинные дистанции. Но ему снова не повезло: сестры Коллинз не было на месте, а замещал ее недоброго вида старшекурсник с прыщами и сальными волосами.
Старшекурсник заявил, что Жиртресту придется доказать наличие заболевания. Тот бросился обратно в корпус и притащил в медпункт меня, а Верн с Карликом принеслись следом, так как подумали, что со мной что-то случилось. Мы прибежали в медпункт, пыхтя и отдуваясь, и обнаружили старшекурсника, который сидел, водрузив ноги на стол сестры Коллинз. Жиртрест отдышался и сказал:
— Это Малёк Мильтон. Он мой свидетель.
Оглядев меня с головы до ног, старшекурсник проговорил:
СТАРШЕКУРСНИК: Ты тот гомик из прошлогодней школьной пьесы.
ЖИРТРЕСТ: Он играл Оливера.
СТАРШЕКУРСНИК: Ага.
ЖИРТРЕСТ: А на гомика был похож лишь потому, что его заставили сделать завивку.
СТАРШЕКУРСНИК: Нет… это он на овцу был похож, потому что пришлось сделать завивку. А на гомика он похож всегда.
ЖИРТРЕСТ: Ну да, допустим, немного похож… но знал бы ты, сколько девок на него запало.
СТАРШЕКУРСНИК: Красивых или так себе?
ЖИРТРЕСТ: У последней его подружки были ого-го какие буфера.
Тут я попытался встрять в разговор, но старшекурсник велел мне заткнуться.
СТАРШЕКУРСНИК: Ого-го - это как?
ЖИРТРЕСТ: Ну не знаю... как грейпфруты.
Я представил себе грейпфруты Русалки, и мне вдруг поплохело.
СТАРШЕКУРСНИК: А чем он их берет — у него член большой, что ли?
ЖИРТРЕСТ: Да нет, у него даже яички не опустились.
СТАРШЕКУРСНИК: Блин.
К тому времени я уже был готов заколоть кого-нибудь скальпелем. Старшекурсник откинулся в кресле, глубоко вздохнул и окинул меня долгим взглядом.
СТАРШЕКУРСНИК: А это ты в прошлом году все скакал по часовне и распевал соло?
ЖИРТРЕСТ: Ага, он. Но больше он не поет.
СТАРШЕКУРСНИК: А он правда гомик, да?
Еще раз тяжело вздохнув, старшекурсник распечатал пакетик с мармеладками. Запихнув пригоршню в рот, пожевал минут пять. У бедолаги Жиртреста потекли слюни, и он уставился на мармеладки взглядом, полным желания. Старшекурсник не предложил их ему и лишь устроился в кресле поудобнее, словно это комната была его.