Рэмбо: Вивиан Грей (все, кроме Рэмбо, сошлись во мнении, что она так себе),
Жиртрест: никого не нашел (облом).
Малёк: Русалка (феерически красива).
Гоблин: Таня (толстая подруга Эли — а теперь и бывшая подруга).
Роджер: не знаком с кошками женского пола, так как был кастрирован вскоре после рождения.
Бешеный Пес: никого не нашел (и не искал. Ему пожизненно запрещено являться на любые танцы и школьные вечера)
Верн: Аннелин Крил (Гоблин открыл тотализатор сто миллионов к одному, что она придет).
Пятница, 16 августа
Щука, Эмбертон и Деврис поспорили, что один из них троих сможет поцеловать одну из наших подружек на завтрашних танцах. Гоблин подошел к Щуке, протянул руку и сказал:
— Сто баксов! Ставлю сто баксов, что никому из вас не удастся оприходовать наших подружек.
Верхняя губа Щуки скривилась в ухмылке, и он ответил:
— Ну уж того горбатого кита, что ты с собой притащишь, я точно трогать не собираюсь.
Деврис заржал и толкнул Эмбертона в бок. Тот закашлялся от смеха и несколько раз треснул своей тростниковой палкой об мой шкафчик. Я посмотрел ему прямо в глаза, и в конце концов он не опустил взгляд.
Когда они ушли, Гоблин заявил, что сто баксов — наша общая ставка. И окинув нас мрачным взором, добавил:
— Так что следите за своими курицами, иначе лишимся серьезных бабок.
Как будто у меня и без того забот мало.
Суббота, 17 августа
К обеду чуть не дошел до нервного срыва. К пяти часам разыгралась мигрень и стало тяжело дышать.
Группа первокурсников превратила нашу унылую старую столовую в унылую старую столовую с увешанными серпантином люстрами. Работники столовой поменяли скатерти, а преподобный Бишоп пожертвовал полусгоревшие церковные свечи для столиков и галереи.
Плохая новость: Щуку и Андерсона назначили диджея-ми. Гоблин этим очень обеспокоен. Мол, всем известно, что больше всего секса обламывается спасателям на пляже, врачам и диджеям.
19.00. Стоял на школьном дворе, глядя, как туман тянет свои лапы к крыше библиотеки. Галерея подсвечивалась мерцающими свечами в коричневых бумажных пакетах, а у главного входа собралась толпа напуганных до смерти мальчишек, которые ждали своих подруг. А некоторые уже с гордостью (или без) вели спутниц в актовый зал.
Я был слишком напуган, чтобы ждать со всеми у главного входа, поэтому притворился, что завороженно гляжу на пламя свечей в галерее. Примерно через минуту глядения решил все-таки не быть слабаком и подождать у входа. Но, видимо, мозг и тело у меня были в разладе, потому что ноги сами понесли меня в корпус.
— Эй, Малёк! Говорят, школа Святой Катерины только что приехала, — выпалил Гоблин, который бежал через двор.
Я проследовал за ним, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Все мальчишки нервничали, но при этом громко задирались, насмехались друг над другом и даже отвешивали дружеские тумаки. К входу в школу съезжались машины, из которых выходили смущенные девочки. Если новоприбывшая оказывалась красоткой, шум стихал до шепота, все разом прекращали разговаривать и начинали пялиться. Если же невеста рожей не вышла, поднимался дикий хохот, и мои однокашники начинали хрюкать, как свиньи.
Я узнал машину Мардж. Она остановилась прямо перед группой ребят. Открылась дверь с пассажирской стороны, и черные каблучки застучали по мощеному тротуару. Дверь хлопнула, Мардж уехала — и кроме этих звуков, не было ничего. Я сделал шаг и протянул руку. Блеснули белые зубки, взметнулись тонкие светлые волосы, и ее нежные губы коснулись моих. Я вел Русалку сквозь толпу. И все мальчишки до единого не сводили с нее глаз. А разве могло быть по-другому?
Вскоре у меня появился шанс убедиться, что это не сон: с крыши ризницы раздался громкий крик. Все замерли и в изумлении вытаращились на происходящее наверху, примерно в шести футах под окном нашей старой спальни.
На крыше выстроилась Никчемная Шестерка, наряженная в плащи. Я видел, что из окна кто-то отдает им указания, но не разглядел, кем был этот гениальный руководитель.
Внезапно члены Никчемной Шестерки повернулись к нам спиной и сбросили плащи. Они были голые, и на ягодице у каждого было написано по букве. Двенадцать букв справа налево складывались в надпись:
БЕШАННЫП ЙЁС!
К несчастью для Пса, его злосчастная орфография, а также тот факт, что Глист с Джейаром Юингом встали не на те места, означали, что шутка вышла ему боком. Чэррил (буква С и восклицательный знак) выделялся из общей массы тем, что у него на ягодицах надпись была сделана белой краской (у всех остальных — флюоресцентно-зеленой). Мы пришли к выводу, что круглая белая буква на заду у