Вдруг раздался вопль «Толкай!» и звук разгоняемого двигателя. В поле зрения возник зеленый универсал, который толкали примерно двадцать парней. Высунувшись в окно, папа орал что есть мочи, усердно выкручивая руль, чтобы не передавить клумбы и не въехать в канаву. Я почувствовал, как лицо заливает краска. Бешеный Пес замер и вытаращился на эту картину, как и все остальные. Рэмбо заржал. Папаша пытался подавить смех, а Гоблин побежал вдоль границы поля, чтобы понаблюдать за мильтоновским цирком в непосредственной близости. Следующие две минуты я провел, опустившись на одно колено, завязывая и развязывая шнурки. Наконец универсал затих. Папа вышел из машины и со всей дури пнул боковую дверь. Поблагодарив армию мальчишек за помощь, он принялся доставать из багажника шезлонги. Затем показались Мардж и мама. Сердце в моей груди забилось как бешеное.
Мы разгромили англичан со счетом сто тридцать шесть. Я сбил две калитки. Поскольку папина машина заглохла, он не смог гудеть в клаксон и мигать фарами — к счастью. Когда пришло время обеда, я подошел к машине. Мама с папой бросились меня обнимать и целовать. Мардж нервно переминалась с ноги на ногу на заднем плане. Она выглядела очень грустной и усталой, да к тому же выкрасила волосы в очень яркий оранжевый цвет, став похожей на батарейку «Дюраселл». Мардж обняла меня и спросила, как дела, но при этом ни разу не взглянула мне в глаза.
Папа (на нем был передник с эмблемой «Бабушкиных сухариков»[13]) жарил сардельки на гриле. Запах от них разнесся по всему полю, и через несколько минут примчался Жиртрест, якобы поздороваться с моими родителями. Тут папа поднял бокал и заявил, что перед нами чемпион мира по поеданию сарделек. Он обнял Жиртреста и предложил ему пива. Жир слегка озадачился, но быстро опомнился и сказал, что не прочь бы вместо пива съесть пару сарделек. Папа бросил на решетку несколько сарделек, закрученных в спиральки. Потом принялся с остервенением резать лук, но через несколько секунд залился слезами и стал вытирать фартуком нос. Мардж предложила помочь, но он взглянул на нее испепеляющим взглядом, словно говоря «только через мой труп», и проговорил:
— Пусть король сарделек у нас Жиртрест, но повелитель гриля — Мильтон!
Мардж попятилась назад и зажгла сигарету. Истекая луковыми слезами, папа продолжил резать, как он думал, лук, но оказалось, что это была его рука. Он завопил так истошно, что Жиртрест тоже закричал. Кровь была повсюду. Мардж подскочила и обернула папину руку скатертью, а он схватил другой рукой банку пива и выпил ее одним залпом. Мама опрокинула бокал вина и приказала папе перестать выпендриваться. Я повел папу в медпункт через здание школы. Одна рука у него так и была завернута в скатерть, а в другой он по-прежнему сжимал банку пива.
Сестра Коллинз наложила ему четыре шва и приказала оставить пиво на скамеечке у входа в медпункт. Поблагодарив ее, папа заставил меня бежать обратно к машине бегом: ему не терпелось угостить Жиртреста сардельками собственного приготовления. Подбежав к машине, мы оба остановились как вкопанные. Зрелище было впечатляющее: мама мило беседовала с Ленноксом, а Мардж с Папашей ржали, согнувшись пополам в шезлонгах. Жиртреста нигде не было, а Глок жарил сардельки на нашем гриле! Я поежился от страха и смущения. Папа жутко разозлился, что Глок осмелился занять его гриль, а бедолага Жиртрест тем временем кружил под деревьями, как голодная гиена. Тут Глок предложил мне сардельку таким голосом, будто приговаривает меня к смерти. Я принял угощение из его рук, пропищал «спасибо» и сказал, что мне пора. Обнаружив Жиртреста за деревом, я вручил ему сардельку. Он умял ее в два укуса.
К счастью, когда пришла пора уезжать, универсал завелся с первого раза, и я с облегчением проводил предков и свою бывшую тещу в долгий путь.
Ну, хоть матч выиграли.
Воскресенье, 24 февраля
Все утро читал. «1984» — очень интересная книга, но странная. Действие происходит в мире будущего, в стране под названием Океания, а книга, по сути, является прогнозом того, каким наш мир станет в 1984 году. Написана она была в 1948-м и речь в ней идет о Большом Брате, управляющем миром посредством свирепого полицейского государства.
После обеда все мысли были о Русалке, поэтому решил сыграть в покер с Гоблином и Рэмбо. Проиграл восемь рандов.
Понедельник, 25 февраля
Теперь наш хор репетирует каждый день: готовимся к пасхальному туру в Йоханнесбург. Хор звучит идеально за исключением теноров, которые, по словам миссис Роберте, слегка путаются в гармонии. (Джулиан был менее любезен и сказал, что теноры вопят так, будто им отбили яйца.) Затем он спросил меня, не соглашусь ли я на гастролях исполнить соло «Дорогой Господь» и «Отец человечества». Я ответил, что пел эти псалмы на похоронах Геккона и поэтому больше их петь не буду. Джулиан воскликнул: «О, мой дорогой» — и горячо меня обнял.
Получил письмо от Русалки. В нем было почти то же самое, что она сказала мне по телефону, когда меня бросила.
Мол, она любит меня, но не хочет серьезных отношений, потому что у нее сейчас «странный период в жизни». Показал письмо Саймону и спросил, что тот думает. Он прочел первую строчку и зашелся истерическим хохотом. Затем показал письмо Гоблину, Рэмбо и Жиртресту, которые тоже заржали и принялись хлопать меня по спине. Когда письмо продемонстрировали Верну, тот подавился со смеху и принялся дубасить по шкафчику рукой. К сожалению, было ясно, что он ничего не понял и просто притворяется, что ему смешно. Полный идиот. Я вырвал у него из рук письмо и прочел первую строчку.
Дорогой Дусонничка!
Мало мне проблем, так моя бывшая еще додумалась начать письмо со строк «Дорогой Джонничка»!
Вторник, 26 февраля
МАСЛЕНИЧНАЯ БЛИННАЯ ГОНКА
Все собрались во дворе на традиционную масленичную блинную гонку. Это — соревнование между корпусами, которое заключается в том, что мальчик из каждого корпуса вместе с начальником корпуса должны пробежать по галерее в школьном дворе, на каждом повороте подбрасывая блинчик. Представителем от Нормальной Семерки выбрали Глиста, который выглядел просто убойно в коротеньких спортивных шортиках, а Безумную Восьмерку на этот раз представлял Бешеный Пес. Рэмбо явно обиделся, что в этом году выбрали не его.
Глок выстрелил из сигнального пистолета, и Укушенный сорвался с места, оставив всех далеко позади. (В том числе и первокурсников из других корпусов.) Бешеный Пес бежал третьим и по пути при загадочных обстоятельствах столкнулся со старшекурсником из корпуса Барнс, в результате чего Пес побежал дальше, а старшекурсник почему-то пропустил поворот и очутился в Папашином кабинете английского. Когда на последнем этапе сковородку перехватил Андерсон, мы опережали остальных уже с огромным отрывом. У Андерсона на шее был шарф цвета, символизирующего наш корпус. Миновав финишную прямую, он поднял его высоко над головой.
В качестве вознаграждения за победу Укушенный отсрочил отбой на десять минут. Таким образом, у Бешеного Пса появилось немного лишнего времени, которое он использовал, чтобы отрезать лапу Картошке. Верн при этом стонал и корчился на полу, будто это ему отрезали ногу.
Среда, 27 февраля
До долгого уик-энда осталось два дня.
КЛУБ ПРИКЛЮЧЕНИЙ
Мистер Холл отвел нас в лес у запруды и показал, как разбивать лагерь. Затем велел представить, что мы заблудились на природе, и всего за тридцать минут построить «примитивное спальное место». Бешеный Пес сорвался в кусты, как дикарь, а Верн, видно, не понял задание — бросился на землю и притворился спящим. Мистер Холл обозвал его монголоидом и приказал подняться и завязывать с фокусами.
Я нашел какие-то лианы, связал их вместе и сделал что-то вроде гамака. Затем обернул ветки своей кофтой и рубашкой от школьной формы, чтобы было поуютнее, а вместо подушки положил охапку сухих листьев. А в качестве завершающего штриха прикрепил к гамаку оранжевый цветочек, чтобы получилось совсем по-домашнему. Рядом в лесу слышалась громкая долбежка, а еще я заметил Жиртреста, который ползал у запруды, где на него напали три ржанки.