— Господа, — выговорил он, нарочито тяжело вздохнув, — ночное купание — серьезный проступок. Пусть для вас это игра или приключение, мы, работники школы, считаем данное времяпровождение опасным. Здесь вы под моей опекой, и чтобы предотвратить дальнейшие подобные случаи, я накажу вас в назидание другим.
Завыла сирена, возвещая конец занятий. Я слышал крики и топот бегущих учеников. Кто-то споткнулся и с грохотом упал. Последовал дружный смех. Потом в дверь постучали. Укушенный выкрикнул «кто?», дверь заскрипела, и на пороге появился Верн Блэкаддер, который смотрел на нас, побелев от страха. Голос Укушенного смягчился:
— Ах, Верн, тебя я не вызывал. На этот раз тебя помиловали.
Верн не двинулся с места. Он так и стоял там, уставившись на Укушенного. Прошла, как мне показалась, целая вечность, прежде чем он опустил взгляд и пробормотал:
— Простите, сэр. Один за всех, и все за одного.
Мы потрясенно вытаращились на Верна, который по-прежнему смотрел в пол. Рэмбо улыбнулся и кивнул ему с лицом, полным глубокого уважения.
— Понятно. Что ж, тогда каждый получит по четыре удара розгами. Быстрее начнем — быстрее закончим.
Мы вышли из кабинета, Укушенный отодвинул стул и снял пиджак. Рэмбо, который должен был идти первым, остался в комнате. Дверь закрылась. Примерно через десять секунд послышались удары розг. Эти звуки были ужасны. Каждый удар казался сильнее предыдущего. Рэмбо вышел из кабинета развязным шагом, но лицо его морщилось от боли. За ним последовал Бешеный Пес и вышел, улыбаясь. Толпа мальчиков, в том числе и из других корпусов, собралась вокруг нас понаблюдать за шоу. Гоблин вылетел из кабинета, потирая зад. К восторгу все растущей толпы он снял штаны и охладил зад, прислонившись к красной кирпичной стене галереи. Я уже был готов сбежать или описаться от страха. Из кабинета с воплем выскочил Геккон и стал блевать в канаву.
Я вошел, слыша за спиной шум толпы.
— Положи руки на стул, Мильтон, и стисни зубы, — сказал Укушенный таким тоном, будто предлагал мне чашку чая с шоколадной печенюшкой.
Я схватился за стул и выглянул в окно, в котором виднелось звездное небо. В голове горели слова Бешеного Пса: думай о лучшем, что случилось с тобой в жизни, и боль будет нипочем.
И я подумал о Русалочке. Мы были в бассейне… ХРЯСЬ! Ее прекрасные глаза сияли, с лица стекали капли воды… ХРЯСЬ! «Прыгай, Джонни! Тепло, здорово!» ХРЯСЬ! «Набери воздуху… держи мою руку!» ХРЯСЬ!
А потом я побежал. Моя задница горела. Помню, как, выбежав из кабинета, краем глаза увидел Верна, на лице которого застыл ужас. Он был последним. Толпа подбадривала нас и смеялась. А я все бежал и бежал, а потом и сам начал смеяться и кричать. Незнакомые люди хлопали меня по спине и смеялись. Рэмбо пожал мне руку, Бешеный Пес обнял за плечи. Там был и Саймон, и Гоблин, и Верн, и Геккон, и все смеялись и говорили чепуху. В тот вечер мы снова стали как братья.
1 марта, вторник
06.20. В душевой Джулиан заставил нас построиться в линеечку и осмотрел наши зады. Они с Бертом не спеша обошли всех, делая замечания и время от времени тыча в чью-нибудь ягодицу обратным концом зубной щетки Берта. У Геккона вся задница синяя — Джулиан присвоил ему первый приз. Потом мы увидели вспышку — не успели опомниться, как Джулиан сфотографировал наши голые зады. (Наверняка когда я стану богатым и знаменитым, этот снимок всплывет в каком-нибудь бульварном журнале.)
После душа (и фотосессии) мы пошли на перекличку, где все ребята из нашего корпуса смотрели на нас как на настоящих знаменитостей (кроме Щуки и Девриса — те пытались заколоть Роджера осколком бутылки из-под кока-колы).
12.00. Объявление на доске: прослушивание для школьной пьесы. Ниже висит список из десяти имен, включая «Д. Мильтон». Прослушивание завтра в три.
За ужином, проходя мимо нашего столика, Папаша шепнул мне: «На пару слов, Мильтон». Я вышел из столовой за ним, мы прошли через арку и ступили на тропинку, ведущую к футбольному полю. Солнце садилось, и бледно-голубое чистое небо было изрезано полосами розового и оранжевого света. Некоторое время мы шли в тишине, после чего Папаша закурил трубку и вымолвил:
— Вчера я не дал тебе книгу. — А я в суматохе с ночным купанием и вовсе забыл об этом. — Мне показалось, ты был рассеян и чувствовал себя неважно.
Я рассказал ему о наказании, и он усмехнулся себе под нос.
Мы свернули с тропинки и медленно пошли вокруг поля для крикета. В сумерках оно выглядело совсем иначе — одиноким и пустынным.
— Джонно, ты должен понимать, что книга, которую я тебе дам, несомненно, является лучшим произведением, какое только способен написать человек. Лично для меня это не просто книга, а неоспоримое доказательство существования Бога на Земле. И поверь, эти пламенные речи ты слышишь из уст убежденного атеиста! — С этим он открыл свою сумку и достал из нее самую толстую книгу, которую я только видел в жизни.