— О, домой, — радовалась мама. — В собственную теплую постель.
— Давайте посмотрим концовку. Она действительно хорошо сделана, — попросил Джимми.
— Я почти готов, — начал Дортмундер, — увидеть что-нибудь хорошо сделанное.
— Как, например, стейк, — предложил Марч.
— Не говори о еде, — приказала Мэй.
Несмотря на протесты Джимми, они выключили телевизор и все последовали за Келпом через лес к дороге, где их ждал Форд Эконолайн. Небольшой грузовик зеленого цвета с надписью на боковых дверцах «Бакстон Дж. Ловерин, Д. В. M.».
— Что это? — удивился Джон.
— Только к нему дорога вела не через собак или колючую проволоку. Люди здесь крайне недоверчивы. Больше в сказки о наивных провинциалах не верю.
— Д. В. М., — прочитала Мэй. — Какой-то доктор, да?
— Даже здесь, — пошутил Марч, — он угнал машину у врача.
— Доктор ветеринарных наук, — уточнил Джимми.
Дортмундер взглянул на Келпа:
— Ветеринар?
— Другого я не нашел, — настаивал Келп. — Иди, посмотри.
— Нет. Все нормально. Стэн, ты и мама садитесь вперед, остальные сзади. И Стэн?
— Мм?
— Просто завези нас в город, хорошо?
— Конечно.
Келп открыл задние двери фургона, и они начали залезать внутрь.
— Ооо, мы планировали уехать на Форд Кантри Сквайр, — сказала с тоской в голосе Мэй. — Мне она очень нравилась.
Большую часть салона занимала большая клетка. И в ней им пришлось разместиться, поскольку кресла отсутствовали. Они попытались удобно расположиться на скрещенных металлических прутьях. Джимми присел на сумку, Мэй устроилась на чемодане, а Келп попытал счастья с телевизором. Когда у него не получилось, он попробовал проделать тоже с печью, но и с ней потерпел фиаско. Дортмундер просто сел на пол.
Марч повернулся и спросил:
— Все вместились?
— Все отлично, — отозвалась Мэй.
И Марч поехал. Трясло не сильно.
— Энди, — позвал Джон.
— Угу?
— Следующий раз, когда у тебя возникнет идея, и ты с ней придешь ко мне, то я откушу тебе нос.
— За что? — Келп снова обиделся. — Чертовски тяжело признать, что план сработал, не так ли? Из него мы выжали тридцать штук, верно?
— Я просто хочу сказать…
— Я не вижу повода для жалоб.
— Но я все же жалуюсь. И также предупреждаю тебя.
— Ну и ну. Есть люди, которые всегда всем недовольны, — добавила Мэй. — Чем так воняет?
— Собака, — ответил Джимми.
— Больная собака, — уточнил Дортмундер.
— Предполагаю, что в этом ты тоже обвинишь меня, — жаловался Келп.
Никто ничего не ответил.
28
— Раньше мне нравились собаки, — рассказывала Мэй. — У меня даже была одна.
— Скоро въедем в Линкольн тоннель, — проинформировал Марч.
— Быстрее бы войти в дом, — произнесла Мэй.
Банда провела в грузовике почти два часа, за исключением трех небольших остановок для отдыха по 80-ой магистрали. Тогда они все выходили из машины и пытались отдышаться. Затекшие мышцы Дортмундера не облегчали ему сидение на полу клетки. Во время остановок, он просто стоял сзади грузовика, напоминая скрученную бересту, пока другие ходил вокруг, дышали и разминались.
— Скоро все закончиться, — сказал Келп, но без своей обычной жизнерадостности.
Его живость пропала около часа назад, когда он сделал еще одно оптимистическое высказывание, на которое Дортмундер ответил хмурым взглядом, и начал постукивать правым кулаком в левую ладонь. Казалось, что произошедшие события плохо отразились на настроении Энди.
Линкольн тоннель. Марч заплатил сбор, и они медленно двинулись за шумным тягачом везущим — если верить надписи на задних воротах — свиной жир в беспокойный город. Их фургон вскоре обогнал тягач и подъехал к Дайер авеню и 42-ой, где их остановил красный цвет.
— Куда? — крикнул Марч.
— Мальчик должен выйти первым, ведь так?
— Верно, — согласился Дортмундер.
Мэй позвала Марча:
— Останови на Восьмой авеню. Оттуда на метро он доберется до Централ Парк Вест.
— Хорошо.
Мальчишка присел на свою сумку «Эйр Франс», прислонился к Мэй и слегка задремал. Женщина дотронулась до его плеча и произнесла:
— Джимми, мы на месте. Нью-Йорк.
— Мм? — малыш сидел, моргая глазами, а затем потянулся и его кости затрещали как ветки деревьев. — Ну и ну, что за поездка.
Марч въехал на Восьмую авеню и остановился. Мэй дала знак мальчику, и Келп открыл заднюю дверь. Схватив свою сумку, он неуклюже спустился на улицу. (В некоторых местах, это могло бы вызвать замечания, но только не на Восьмой авеню и 42-ой. Двенадцатилетний мальчик с сумкой «Эйр Франс», вылезающий из грузовика ветеринара в пятницу в восемь тридцать утра оказался самой нормальной вещью произошедшей здесь за последние шесть лет.