Малыш плакал. Он не слышал, как звенели натянутые цепи, сдерживающие чешуйчатых тварей, исходящих едкой слюной. Им не хватало каких-то сантиметров, чтобы зацепить острыми клыками старое стеганое одеяло, в которое был завернут ребенок. Он не слышал, как посреди ночи в барак ворвался пьяный вусмерть старший наставник Сайнен. Как обычно, без штанов и с широким ремнем в руке. Наставник хватал кого-нибудь из детей и утаскивал с собой. До утра.
Малыш плакал, что есть сил сопротивляясь давлению этого страшного мира. Тонкая скорлупка в виде промокшего насквозь вонючего одеяла трещала по швам, прогибалась, стонала...Мир был беспощаден, как и война, предшествующая ему. Взаимоуничтожение двух великих цивилизаций - это ли окончательная цена стремления к победе? Да нет, конечно. Настоящая цена была размазана гнилью и кровавыми соплями по тысячам выжженных дотла планет, на поверхности которых копошились уродливые, выродившиеся до безобразия чудовища, которых назвать людьми не поворачивался язык. Выжил ли кто-то со стороны противника? Возможно. Никто не проверял. Там, скорее всего, творилось тоже самое. Тонкий огонек цивилизации вконец погас, и угли тлели, постепенно остывая. Прах и пепел, - вот и все, что осталось...
Малыш проснулся от того, что кто-то аккуратно его тряс.
- Это еще что за подарочек? - голос принадлежал старому Арвелу, исполняющему в деревне обязанности врача. - А ну, поднимайся! Живо!
Малыш медленно вылез из-под одеяла. Тело затекло, и плохо слушалось. Яркий дневной свет резал глаза. Отчасти, он был рад старику. Арвел, несмотря на свой жуткий маразм, все-таки старался быть человеком.
- А-а-а, снова Энки, - протянул старик, одергивая полы плаща. - Что-то ты зачастил на свежем воздухе ночевать. Давай ка, пошли. Я тебя горячим чаем напою. А то заболеешь.
На Малыша вылили два ведра ледяной воды. Потом долго терли мылом, и снова смывали холодной водой. Наконец дали сухую одежду. Только кепку свою Малыш так и не выпустил из рук. Едкий запах собачьего помета накрепко въелся в кожу и волосы, но зато теперь его на несколько дней оставят в покое. В барак, конечно, не пустят. Придется ночевать на складе, где уже имелась вполне мягкая подстилка из старой ветоши. Наверное, так даже лучше...
В кабинете Арвела было тесно, но уютно. Малыш уселся на колченогий топчан, поближе к печке. Закопчённый чайник уже начинал закипать.
- Ну, рассказывай, - старик поставил на стол две металлические кружки, банку с травяным отваром. - Что у вас опять стряслось?
- Как обычно, - Малыш пожал плечами. - Ничего нового.
- Опять про своего Карлоса болтал?
- Уже давно никому ничего не говорю. Толку нет...
- Оно и понятно, - проворчал Арвел, капая в кружку Малыша какое-то лекарство. - Это тебе для иммунитета. А на ребятишек ты не сердись. Сам виноват, что прослыл дурачком. Нечего было языком трепать направо и налево. Ну, мерещится тебе мужик с крыльями, а ты возьми, да промолчи.
- Ничего он мне не мерещится, - насупился Малыш. - Карлос настоящий. Он существует.
- Вот, заладил, - старик сплюнул себе под ноги. - Был я на том холме. И видел, как ты в одиночестве сидишь. Я хоть и ветеринар со стажем, но неполадки с головой сразу чую. Был бы жив доктор Коранг, да упокоит его космическая бездна, вот он сразу бы диагноз выдал. Теряем... теряем специалистов. Старая гвардия уходит, оставляя ваше поколение с голой задницей. На что вы способны, бездари, да неучи? Только пакостить друг другу.
- Я, наверное, пойду, - Малыш встал, так и не притронувшись к чаю. Он очень не хотел выслушивать длинную тираду старика о том, как в его годы все героями были, сражались с ненавистным врагом, а нынешнее поколение хуже той субстанции, которой Малыш "благоухает". Он все это слышал не единожды, в разных вариантах и с различными подробностями.
- Сиди, говорю, - Арвел толкнул в его сторону чашку, затем вытащил откуда-то из-под стола краюху черного хлеба. Отдал ее Малышу. - Сегодня к завтраку ты опоздал. Голодным на работу собрался? Через полчаса уже общий сбор.
Малыш жадно вцепился зубами в черствую горбушку. Есть хотелось ужасно. Ради еды можно было даже послушать стариковские бредни. А горячий чай оказался терпким, но вкусным. Однако, вопреки ожиданиям, Арвел молчал. Он сидел на стуле возле маленького оконца, закрыв глаза, и слегка покачивался. Потом вдруг резко встал.
- Все, давай. Вали отсюда, - пробормотал он, беря со стола свою кружку с чаем. Сделал большой глоток. - Брысь. Кому говорю?
Дожевывая хлеб, Малыш направился обратно к бараку. Возле облупившейся стены выстраивалась неровная шеренга из оборванных грязных мальчишек. Чуть подальше стояла такая же девчоночья. Между ними ходили хмурые надзиратели, изредка рыкая на кого-либо из самых непоседливых, вздумавших вдруг покинуть свое место в строю. Воспитанников готовили к каждодневной трудотерапии.
Из ворот они выходили колоннами, неся за плечами небольшие плетеные корзины. Малыш шел позади всех, слегка отставая. Идущие впереди ему недвусмысленно намекнули, чтобы не приближался со своей вонью. До леса было недалеко, километра два. И как только достигли первых деревьев, дети мгновенно разбежались. Каждый из них должен принести к концу дня не меньше трехсот клубней кабао, иначе самые ленивые ложились спать с пустым животом.