- Халат только один, - сообщаю виновато.
- Бери себе, - приказывает, не оглядываясь.
- Взяла, - фыркаю я.
Забираюсь с ногами на двухспальную постель, потираю подвернутую лодыжку. Цербер оборачивается, обводит меня тягучим взглядом, а потом тяжелым шагом направляется в ванную.
Через пару минут оттуда доносятся грохот, звон и пару крепких словечек на немецком. Прыскаю от смеха. Неудивительно. В маленьком помещении мужчина словно медведь в кукольном домике.
Возвращается из душа в одном лишь полотенце, обернутом вокруг бедер. Лучше бы я ему халат уступила…
Задерживаю дыхание, чтобы не выдать себя лихорадочным стоном, и отвожу взгляд, который опять может скользнуть не туда, куда нужно.
- Я нашел аптечку, - ровным тоном сообщает мужчина.
- Это она летала по всей ванной комнате? – ухмыляюсь ехидно.
- Не только, - в голосе слышится улыбка.
Нервно хихикаю, чувствую на себе потеплевший взгляд цербера и замечаю, как слегка приподнимаются уголки его губ.
Мужчина садится рядом, сминая постельное белье, жестом указывает мне протянуть ушибленную ногу, обхватывает рукой мою многострадальную лодыжку.
- Я наложу тугую повязку, но утром сразу к врачу! – чеканит строго. – С твоим чемоданом тоже утром будем разбираться, когда администрация выйдет на работу. Договоримся, думаю.
Мне нравится, как он говорит во множественном числе. Словно мы не чужие люди и вместе будем решать мои проблемы. С одной из них он помогает прямо сейчас, крепко держа мою ногу и обматывая эластичным бинтом. Иллюзия заботы, но такая приятная.
- Врач? – спрашиваю, чтобы хоть как-то отвлечься от горячих ладоней, что касаются моей лодыжки.
- Почему? – цербер смотрит на меня исподлобья. – Всего лишь основы первой помощи.
- Я их не знаю, - признаюсь честно.
- Зря, в жизни пригодится. Особенно, когда есть дети, - неосознанно бьет по больному. – У тебя есть дети? – припечатывает пытливым взглядом.
Добивает. Контрольным выстрелом в сердце.
- Нет, - опускаю глаза. – А у тебя?
- Дочь.
Одно слово - и тишина. Подробностей я не заслуживаю. Мы недостаточно близки, чтобы обнажать души друг перед другом. Его жизнь меня не касается, но я зачем-то продолжаю стучать в наглухо закрытую дверь.
- С тобой приехала? – вырывается у меня. - Наверное, волнуется, что тебя нет рядом сейчас?
Чувствую себя виноватой. Из-за того, что я упала в море, а цербер вынужден был меня спасать, где-то теперь одиноко грустит малышка. Сначала я у нее плед с котиками украла, а теперь и папу.
- Она под присмотром, - отрезает коротко.
Испытывающе вглядываюсь в его по-мужски красивое, грубоватое лицо, но он делает вид, что всецело занят «первой помощью».
И все-таки… у него есть жена. Ведь это логично! Именно она сейчас присматривает за дочерью. Где-то там, в реальном мире. За пределами стен этого номера.
Выдыхаю со слабым стоном.
Теперь мне вдвойне неловко… Должно быть… Но…
Мужская ладонь движется от повязки выше, ложится на щиколотку. Останавливается, сжимая. Каре-зеленый взгляд вонзается в меня, пробивая насквозь. Жесткие пальцы впиваются в голую кожу.
Я давно не девочка и прекрасно понимаю, что означает внезапно изменившееся поведение цербера. Не раз я испытывала на себе этот звериный интерес, граничащий с диким желанием. Мужчины похожи в своей похоти.
За одним исключением. Впервые за последнее время я остро хочу подчиниться.
Именно ему. Незнакомцу с обжигающим взглядом.
Вместо того, чтобы возмутиться, я подаюсь ближе к церберу. Облегчаю его задачу, избавляю нас обоих от никому не нужных «брачных игр».
Одним страстным поцелуем даю ему зеленый свет.
Два взрослых человека. Миллиарды искр в воздухе, готовых соединиться и взорвать все вокруг.
Единственная ночь вместе.
Нет, я ни на что не рассчитываю. Я лишь одолжу чужого папу. На время. Потому что мне очень нужно.
***
Сильные мужские руки блуждают по моему телу, жесткие губы срывают сиплые стоны. Халат давно отброшен, как нечто ненужное. Кожа горит от прикосновений.
Цербер нетерпелив и груб. Мы чужие, но он ведет себя так, будто берет свое.
У меня есть последний шанс оттолкнуть его. Показать, что я «не такая», но…
Сегодня я такая!
Поэтому открываюсь навстречу жадным губами, принимаю жалящие поцелуи и слабые укусы. Отвечаю нежностью, словно в противовес мужской страсти. Аккуратно скольжу ладонями по его лихорадочно вздымающейся груди, очерчиваю пальчиками напряженные мыщцы, веду к прессу. И еще ниже…