Но в ответ на ее призыв никто не бросился вдоль шатающихся стен, никто не полез на обрушивающуюся крышу... И наконец, херувимчик упал прямо в подставленные ему руки... а затем угодил в объятия мисс Анны Вестон... Теперь у Малыша имелась мать, причем толпа утверждала, что эта знатная дама только что признала своего сына, найденного среди горящих обломков «рэгид-скул».
Ответив поклоном на аплодисменты публики, мисс Анна Вестон исчезла, унося свое сокровище, несмотря на все возражения горничной. Чего же вы хотите? Ведь нельзя же требовать от взбалмошной двадцатидевятилетней актрисы с ярко-рыжими волосами, пылающими щеками и трагическим взором хотя бы на мгновение умерить свой пыл! Держаться в рамках — дело Элизы Корбетт, тридцатисемилетней блондинки, холодной и бесцветной, находившейся уже несколько лет на службе у своенравной хозяйки. По правде говоря, самой характерной чертой актрисы было то, что она постоянно не жила, а играла. Ей круглосуточно казалось, что она участвует в театральном спектакле и находится в состоянии борьбы с перипетиями героинь репертуара. Для нее самые обычные жизненные ситуации были «обстановкой», и если уж обстановка такова...
Само собой разумеется, что экипаж вовремя прибыл на вокзал и возница получил обещанную гинею. И теперь мисс Анна Вестон, наедине с Элизой в купе первого класса, имела наконец возможность отдаться излияниям, которыми могло быть переполнено сердце настоящей матери.
— Это мой ребенок!.. Моя кровь... моя жизнь! — твердила она. — Никто его у меня не отнимет!
Только между нами: а кто, собственно, мог бы отобрать у актрисы этого брошенного ребенка, без роду без племени?
А Элиза между тем думала про себя: «Посмотрим, надолго ли тебя хватит!»
Поезд тем временем не спеша катил себе к Ажери-джонкшн[87], пересекая графство Голуэй, к железнодорожной ветке, соединяющей его со столицей Ирландии. Позади оставалось уже что-то около дюжины миль — а Малыш так и не пришел в сознание, несмотря на театральные заботы и красноречивые тирады артистки.
Прежде всего мисс Анна Вестон занялась тем, что раздела ребенка. Освободив Малыша от пропитавшихся дымом лохмотьев, она оставила на нем только шерстяную курточку, которая была еще в приличном состоянии. Затем наскоро соорудила ему рубашку из своей кофты, вынутой из саквояжа, а новую курточку — из суконной блузы, одеяло же — из шали. Но ребенок, казалось, и не замечал, что завернут в теплое и прижат к сердцу, еще более горячему, нежели все эти одежды.
Наконец на узловой станции часть поезда была отцеплена и отправлена в Калкри, находящейся на границе графства Голуэй, где предстояла получасовая стоянка. Малыш оставался по-прежнему без чувств.
— Элиза... Элиза!.. — вскричала мисс Анна Вестон. — Нужно ужать, нет ли в поезде врача!
Элиза пошла узнать, хотя и уверяла хозяйку, что это бесполезно.
Врача не оказалось.
— Ах! Чудовища!.. — воскликнула мисс Анна Вестон. — Никогда их нет, когда они нужны!
— Но, мадам, с ребенком все в порядке!.. Он вскоре придет в себя, если вы его не задушите.
— Ты так думаешь, Элиза?.. Дорогой малыш!.. Чего ты хочешь?.. Я ничего не знаю, ничего не умею! У меня никогда не было детей!.. Ах! Если бы я могла его накормить своим молоком!
Это было невозможно, и к тому же Малыш достиг того возраста, когда испытывают нужду в более существенной пище. И мисс Анна Вестон оставалось только горько сетовать по поводу своих воображаемых материнских недостатков.
Поезд пересекал графство Клэр — полуостров, выдвинутый между заливом Голуэй на севере и берегом реки Шаннон на юге, — графство, из которого сделали бы остров, прорыв канал длиной миль в тридцать под основанием горы. Ночь была темной, вагонные стекла содрогались под порывами западного ветра. Ну чем не небо, соответствующее «обстановке»?..
— Наш ангел еще не пришел в себя? — беспрестанно вскрикивала мисс Анна Вестон.
— Хотите, чтобы я ответила, мадам?..
— Скажи, Элиза, скажи, ради всего святого!..
— Так вот... мне кажется, он спит!
Так оно и было.
Пересекли Дромор, Эннис, являющийся столицей графства и куда поезд прибыл ближе к полуночи, затем Клэр, потом Ньюмаркет, затем Сикс-Милз, наконец границу, и в пять часов утра поезд прибыл на вокзал Лимерик.