— А когда же фокусы будут? — вдруг вспоминает Андрюша.
— Ну как же, Андрюша! Ведь ты сам и показывал фокусы! Пуговиц было не видно, они были спрятаны у меня в кулаке, а ты сумел их сосчитать.
Сумел, правда, не он, а Женя, но Андрюша, видимо, об этом позабыл, потому что выглядит вполне удовлетворённым. Мы встаём. Я смотрю на часы: неужели прошло всего 25 минут? Сейчас дети разойдутся, а я останусь приводить в порядок свои мысли, придумывать новые задачи, новые подходы, приёмы. И ещё — клеить, вырезать, раскрашивать. Одним словом, готовить то, что в педагогике зовётся скучным словом «дидактический материал». Ведь до следующего занятия — всего одна неделя.
В этой книге я многократно возвращаюсь к так называемым феноменам Пиаже. Поэтому, думаю, надо сказать о них несколько вводных слов.
Великий швейцарский психолог Жан Пиаже (Jean Piaget) — безусловно одна из наиболее монументальных фигур в психологии XX века. За свою долгую жизнь (1896–1980) он написал около 50 книг и около 500 статей (точное их количество вряд ли знал даже он сам). В 1976 году отмечался весьма своеобразный юбилей: восьмидесятилетие со дня рождения Пиаже и семидесятилетие его научной деятельности. Именно так! Свою первую статью он опубликовал в возрасте 11 лет: он наблюдал в парке воробья-альбиноса и описал его в каком-то журнале.
В школьные годы Пиаже увлекается «малакологией» — наукой о моллюсках — и вскоре становится общепризнанным специалистом в этой области. Заочно, «по совокупности работ», ему предлагают весьма престижную должность смотрителя коллекции моллюсков в Женевском музее Натуральной истории. Мальчику приходится признаться, что он всего лишь школьник. К 20 годам он уже малаколог с мировым именем.
В этот момент он резко меняет направление своих занятий и переключается на детскую психологию. И уже к 30 годам становится признанным классиком детской психологии и автором пяти всемирно известных монографий. Дальше наступает весьма своеобразный этап. Эти пять монографий надолго заслонили дальнейшую деятельность Пиаже. При слове «Пиаже» у специалистов возникал своего рода автоматический рефлекс: «A-а, Пиаже, как же, как же, знаем! Знаменитые пять книг…». А между тем он продолжал двигаться вперёд, и притом с не меньшим напором и всё с той же легендарной продуктивностью. Впрочем, и миру вскоре становится не до детской психологии. Фашизм, война, потом послевоенное восстановление… А в тихой нейтральной Швейцарии Пиаже продолжает свою работу. Где-то, по-видимому, в 50-е годы происходит осознание реального масштаба его вклада в науку.
Некоторое количество трудов Пиаже переведено на русский язык. Например, имеется сборник: Жан Пиаже «Избранные психологические труды» (М.: Просвещение, 1969). В нём можно найти и абсолютно нечитаемую теоретическую работу «Психология интеллекта», и книгу, от которой трудно оторваться: «Генезис числа у ребёнка». Вообще, чтобы получить общее представление о его теории, лучше всего, по-моему, читать книгу Джона Флейвелла «Генетическая психология Жана Пиаже» (М.: Просвещение, 1967).
Характерно, что сам Пиаже считал себя не психологом, а эпистемологом, т. е. специалистом по теории познания. Эта наука призвана ответить на вопрос, каким образом мы можем вообще что-то знать. Если в поисках ответа мы хотим не просто переливать друг в друга пустые слова, а заниматься конкретными исследованиями, то у нас есть два пути: либо изучать историю познания — каким образом люди постепенно познавали мир; либо изучать, каким образом это происходит у маленьких детей. Пиаже пошёл по второму пути.
Из всех многочисленных грандиозных конструкций, теоретических построений и экспериментальных исследований Пиаже наиболее широкую известность приобрели так называемые феномены Пиаже[1]. Я уже упоминал их выше. Маленький ребёнок не понимает, что если переложить несколько предметов (камешков, кубиков….) иначе, то их число при этом не изменится. Тем самым и само понятие числа остаётся для него недоступным, хотя он, быть может, и умеет «считать до ста». Потом ребёнок подрастает, и вместе с этим приходит осознание вышеуказанного закона сохранения. Но всё равно приходится ждать ещё года полтора— два, пока он не осознаёт аналогичный закон для непрерывных количеств: если раскатать шарик пластилина в колбаску, то количество пластилина останется тем же; если перелить воду из стакана в миску, то количество воды тоже не изменится. А также и многочисленные «смежные» закономерности — типа того, что если есть два одинаковых количества, и от одного из них забрали больше, а от другого меньше, то там, где забрали больше, осталось меньше. Во всё это трудно поверить, настолько указанные принципы кажутся нам самоочевидными.
1
Вот (неполный) список других сюжетов, которые он изучал: логика, время, движение и скорость, пространство, геометрия, случайность, восприятие, рассуждения подростков, воображение, речь, нравственные суждения ребёнка, причинность, классификация и многое другое.