Глава 15
Амелия замерла, боясь, что правильно расслышала вынесенный Лилии приговор. Лишить волчицу ее сущности казалось для нее слишком жестоким решением древних. Она сама большую часть жизни прожила почти человеком и знает, как тяжело быть неполноценной. Такое наказание считалось самым жестоким и применялось лишь в редких случаях. Проще убить виновного и дело с концом.
Совет проходил на территории клана Серебряных. Амелии пришлось смириться с тем, что вновь переступает его границы, но на этот раз не в качестве гостьи или жены, а в качестве свидетельницы заговора.
Ее усадили в самый дальний угол, подальше от давящей ауры первородных. Видимо Николас или Алекс все же вняли ее страху перед древними и хотя бы так попытались минимизировать влияние их силы. К сожалению, они не могли не взять ее с собой, ведь она лично видела и знала, что творилось в логове Алекса в последний месяц.
Допрос свидетелей и обвиняемый шел больше шести часов. Ее, как главную потерпевшую, опросили первой, но не отпустили, а попросили остаться и выслушать всех, в том числе и Алекса Моретти. По мере того, как распутывался клубок заговора, до Амелии постепенно начали доходить причины такого отношения к ней ее мужа. Алекс действительно старался уберечь ее от возможной гибели. Да жестоко, порой бескомпромиссно, но ему нужно было создать видимость ненависти к своей жене. Это был единственный вариант, при котором она осталась бы жива и невредима.
Лилию допрашивали последней и по итогу насильно вывели из зала заседания, а за ними поспешили выйти и остальные присутствующие. Амелия не стала выходить вслед за всеми. Привстав со своего стула, она выглянула в окно. Рыдающую и скулящую волчицу привели на огромную поляну, на которой стоял наскоро всколоченный помост, и где ожидали окончательного решения разбирательств половина клана Серебряных. Больше трехсот оборотней молча наблюдали за процессией.
Два оборотня клана Хасановых заставили вздрагивающую волчицу опустится на колени прямо напротив древних, собравшихся по такому случаю в полном составе. Амелия слышала даже сквозь плотно закрытые окна крики наказуемой и не верила своим глазам и ушам. Первородный с легкостью провел древний ритуал, который по истине был хуже смерти для любого оборотня.
Амелия прикрыла глаза и уши, не желая быть хоть и косвенным, но соучастником происходящего. Она потерялась во времени, не зная, закончился ли суд над всеми виновными или же еще продолжается. Стояла, раскачиваясь из стороны в сторону и тихонько плакала. Никто не поймет ее чувств, кроме тех, кто потерял право быть своим в стае.
Девушка вздрогнула, когда почувствовала на своих руках горячие ладони, которые бережно отводили ее руки от головы. Почувствовала, как ее легкие вдыхают до боли знакомый аромат Алекса.
— Ты в порядке? — спросил он.
Замерев в объятиях единственного ей родного существа, она ловила момент, пытаясь разобраться в незнакомых чувствах, исходивших от обнимавшего ее мужчины.
Алекс сжал ее плечи и притянул к себе, заставляя облокотиться на свою грудь. Чуть нагнувшись, он зарылся носом в ее волосы и шумно задышал.
Сейчас Амелию волновал только один вопрос: хватит ли ей смелости, чтобы рассказать Алексу всю правду о себе. Она понимала, что такой шаг необходим. Трудно представить, как будут развиваться их отношения, если Алекс не будет знать о ней всего. Но где взять смелость, чтобы решиться на такое?
Амелия, не открывая глаза, решилась на отчаянный шаг, чтобы раз и навсегда поставить точку в их отношениях.
— Ты должен узнать обо мне кое-что. Мне следовало рассказать тебе об этом еще в самом начале.
Алекс аккуратно развернул сжавшуюся в его руках любимую малышку и сказал:
— Я догадывался, что у тебя проблемы с чтением и письмом.
Амелия широко открыла глаза и удивленно моргнула:
— Ты… ты знаешь?
Он кивнул, притянув к себе, и поцеловал в ее висок.
— Сначала до меня не доходило, почему ты все время просила сделать за тебя заказ в ресторане, почему ты не отвечала на мои сообщения и говорила, что не читаешь газет, но потом я наконец понял, что происходит.
Амелия облизнула внезапно пересохшие губы:
— Как ты догадался?
Он ласково ей улыбнулся.
— Я написал тебе признание на странице альбома, который вручил тебе после поездки в Палермо. Прости, но вслух я тогда не мог сказать о своих чувствах, чтобы не подвергнуть тебя опасности. Ты посмотрела на мое послание и не прочитала ни строчки. Просто поблагодарила и ушла в свою комнату.
Алекс обхватил ее лицо руками.
— Хочешь знать, что я написал в альбоме? — поинтересовался он.
Она посмотрела на него сквозь пелену слез и вновь облизнула губы, отчего Алекс едва слышно зарычал.
— Я написал, как сильно тебя люблю. Еще когда ты только училась ползать, я уже молился Богине, чтобы ты оказалась моей истинной. Впервые я почувствовал нашу связь сразу после трагедии в вашей семье и с тех пор жил только одной мыслью — сделать тебя своей Луной. Я даже успел подговорить своего деда, чтобы он на пару с твоим состряпал это условие в завещании, боясь, что ты откажешься от меня, — усмехнулся он, зацеловывая ее заплаканное лицо. — Я люблю тебя, моя малышка, и хочу, чтобы ты разделила со мной свою жизнь.
Амелия с трудом сдерживала свои рыдания.
— Я не верю, что ты любишь меня такую глупую, никчемную волчицу, не способную даже обернуться. Я не верю, не верю, не верю…
У девушки началась истерика. Вся та боль, которую она копила в себе годами, наконец-то нашла выход и выплеснулась вместе со слезами.
Алекс крепко сжал в своих объятиях желанное тело и приподняв голову любимой, впился в ее сладкие губы.
— Моя малышка, — жарко прошептал он, чуть отстраняясь и вновь впиваясь своими губами в ее рот. — Какая же ты сладкая, манящая.
Амелия чувствовала, как с ней происходило что-то странное, но невозможно приятное. Она никогда так не реагировала на поцелуй. Но еще никто не влиял на нее так, будто в голове у нее помутилось и осталось только чистое, первобытное желание.
Внизу живота набух пульсирующий ком, доставляющий сладкую боль, избавиться от которой мог бы помочь только Алекс. Она ощутила, как одна рука принялась блуждать по ее телу, распаляя ее сильнее, заставляя то и дело невольно постанывать. Только вот маленькая искра сознания сумела пробраться сквозь туман желания и сверкнуть яркой мыслью: «Мы не одни!»
— Алекс, — попыталась отстраниться. — Не надо. Вдруг кто-нибудь войдет, — попыталась достучаться до него Амелия.
— Никого нет, моя малышка. Первородных пригласили к себе Альфы Сомовье, а я отпустил всю прислугу.
Легкая улыбка на губах мужчины была настолько развратной, что девушка буквально каждой клеточкой своего тела почувствовала, как тело тряхнуло от очередной волны возбуждения.
Подхватив свою любимую на руки, Алекс, не теряя драгоценных минут, поспешил в свою спальню. В их спальню. Туда, где ее законное место. В их кровать.
Скинув покрывало, мужчина уложил свою малышку на постель и сам улегся рядом. Он протянул руки к поясу ее брюк и принялся расстегивать их под пристальным взглядом волчицы, скулящей от нетерпения. Стоило только ему закончить расстегивать ширинку, как его наглая рука проникла в брюки, поглаживая влажную киску прямо через ткань трусиков. Амелия вздрогнула от такой наглости, но тут же застонала, когда его палец коснулся набухшего клитора. Все страхи и сомнения девушки вдруг исчезли, погребенные под лавиной непривычных чувств.
Белоснежная рубашка уже была на половину расстегнута, представляя взору голодного волка упругую грудь, спрятанную в кружевное белье. Тихонько фыркнув, Алекс подцепил зубами край лифчика и потянул вниз, обнажая грудь со вздернутым от желания соском.
Сквозь прикрытые глаза девушка увидела не только страсть на его лице, но и нежность вкупе с любовью. Он опустил голову и осторожно лизнул сосок, вызывая в любимой дрожь. Его рука продолжала распалять девушку. Палец Алекса отвел в сторону кружевные трусики и заскользил между складочек, давя на клитор и вырывая ее громкие стоны.