— И будь, хорошей девочкой! Чтобы никаких сука, сюрпризов. — наигранно спокойным голосом и волчьим оскалом на лице.
— Тебе всё ясно? Не слышу? — также мило, но не оставляя сомнений, что последует в противном от обратного случае.
— Дааа! — с трудом сдерживая накатившуюся истерику.
— Ну и отлично! — лишая этим словом всякой надежды и руки в карманах, вышел.
Принял душ, оделся, спустился в кабинет взять телефон и ключи, увидел пропущенный от Егора. Набрал друга.
— Да Сань! — раздался голос Волкодава, на том конце провода.
— Здорово брат, что звонил? Что-то случилось?
— Да мы тут человечка нашли, который на нас тех с "кирпички" навел. Имя заказчика пока называть отказывается. Поэтому отвезли туда, где лучше думается!
— Наши парни с ним сейчас работают, решил тебе будет интересно.
— Ясно. Я как раз в настроении!!!
— Малыш только смотри, сначала информация, потом труп. Не перепутай!
— Разберёмся!
Малыш подъехал к частной, огороженной территории, некогда воинская часть.
Как только камеры засекли его автомобиль премиум-класса Mercedes-Maybach Exelero, охрана открыла ворота.
На территории части, под землей находились бронированные бункера, где прежние хозяева хранили боевые орудия, стоящие на балансе.
А сейчас этим богатством пользовался Малыш со своими друзьями.
Безупречное место, для душевных разговоров с особо — непонятливыми, несговорчивыми, оху*вшими.
Тишина. Подходящая атмосфера во всех смыслах. Темно, сыро, крысы.
Сплошная романтика.
Наедине с собой, со своими мыслями, очень быстро принимаются, верные решения.
Въехав на территорию, Саша вышел из машины и спустился в бункер, туда где обычно тугодумающие начинали наконец соображать. Правда не всегда самостоятельно.
— Здравствуйте Александр Андреевич.
— Привет! — преодолев последнюю ступень.
— Ну, что тут у нас?
— Да пока молчит.
— Информация на него уже есть?
— Да, инфу кинули, минут пять и доставят.
— Сами знаете у нас глушки стоят, сигнал ловит только за пол километра от сюда.
— Хорошо, как подвезут сразу ко мне.
Спустился по лестнице вниз, оказавшись перед тяжелой, железной дверью, передал ей часть своего напряжения, которое грозило вот вот стереть к такой-то матери, последние края его терпения.
Через секунду щелкнул замок.
— Какие люди! Сам Малыш пожаловал!
— И тебе — Ау.
Ты к нам молодость вспомнить, или зрелищ захотелось?
— Острых ощущений! Как тебе такой вариант? Найдем?
— О чем речь, этого добра у нас хоть отбавляй.
Логинов прошел в пыточную, по дороге сбросив пиджак и растегивая пуговицы на белоснежной рубашке. Справившись, аккуратно снял и повесил на спинку единственного, имеющегося в камере стула.
— Что, познакомишь? — вдохновленым предстоящей встречей голосом, от которого писаються вполне себе большие мальчики.
Спустя пару минут, тщательно вытерал с рук аллую субстанцию, а еще через минуту накидывая пиджак, выходил из камеры.
— Александр Андреевич вот информация, как и просили. Парни только подвезли.
— Спасибо! Оставь себе, почитаешь. Товарищ поверил мне на слово.
Ага! Заржал за его спиной Аспид.
Малыш, так чё? Он нам больше не нужен?
— Нет! На хуя он нам теперь.
— Ребятам нашим скажи, пускай подальше вывезут, им теперь свои займутся.
— Ну все бывай!
— Я поехал. Информацией с Волкодавом и Колуном сам поделюсь.
Как только Саша пересек территорию действия глушок, зазвонил телефон.
— Да!
— Здорово Малыш.
— Ты где брат?
— От бункеров домой выдвинулся.
— Отлично, разговор есть. Минут через пятнадцать, буду у тебя. По пацану твоему соскучился! У меня для него гостинец имеется, портнеры подогнали.
— Он тоже скучает. И у меня для тебя инфа найдется.
— Ты мне смотри там, кобеля моего не обижай, пока я подъеду! — нарочито строгим голосом в трубку.
— Всё отбой, сбросил вызов и вдавил в пол пидаль газа.
— Бл*дь! Рукой по рулю. Там же эта слабоумная.
Глава 22
Зачитав мне устав, наконец-то оставил меня одну.
Я села на пол, прям там, посреди торта и кофе, которое он смахнул со стола, усаживая на него меня.
— Господи, как же стыдно!
И беззвучно ревела, утопая в отчаянии своего распутства.
Захлебывалась горем своей беспросветной тупости и нервно размазывала руками торт по полу, самоуничтожая себя муками своей совести.
Я тихо скулила, как раненая, побитая собака прекрасно осознавая что натворила.
— Как я могла такое допустить? — слабым сорвавшимся с губ криком, ударяя ладонью об пол.
— Почему я такая дура? Что у меня вместо головы?
— Как же стыдно, господи! — шептала словно молитву, шмыгая заложеным носом, утирая ладошками слезы.
— Я даже хуже распутной девки!
Они хотя бы честны с собой.
Они не кричат на каждом углу о своем приличии, не делают громких заявлений о своей поруганой чести, а потом бестыже раздвинув ноги, не орут от оргазма под мужиком, который насильно имел тебя в рот и для которого ты, так и остаешся шлюхой, даже если он забрал твою невинность.
О чем я вообще думала, да у меня опилки вместо мозгов.
Я вчерашняя девственница, в кого я превратилась? Боже! — слезы отчаяния снова наполнили глаза.
И что значит, это его, ты тут надолго.
Думаю, меня уже никогда не отпустят. Даже если я сто раз пообещаю, ничего никому не говорить меня не выпустят, такие люди не оставляют свидетелей своего беззакония.
Мне никогда, не убедить его в своей невиновности. Он мне не верит.
Да он даже слушать меня не станет!
Да и я сама уже себе не верю. Говорю одно, делаю другое.
Это помешательство какое-то! У меня не осталось сил. Я не могу так больше!
Моя голова как передутый, воздушный шар пустая и уже скоро лопнет, а глаза превратились в наливные, красные яблоки.
Это лабиринт из которого нет выхода. Это конец!
Слезы катились по моим щекам, а я размазывала их ладонями по своему лицу вместе с остатками торта и кофе налипшими на пальцах.
Ладно, пора перестать плакать, случившегося не изменишь, ума не добавишь, а время не повернешь.
Надо идти умыться, я вся мокрая и грязная. Чего сидеть и лить пустые слезы от жалости к себе, если ты безмозглая дура.
С трудом передвигая ноги, прошла в спальню, с перевернутой кроватью.
Не хочу в его комнату, на его территорию!
Непроходимая идиотка, тут кругом его территория, тут всё его!
Здесь твоего ничего нет.
У тебя из твоего, даже гордости и той не осталось.
Ты ноль Васина. Круглый с дырочкой.
Смерись уже!
Слезы с новой силой покатились из глаз.
Стала сдирать с себя его рубашку, нежалея срывала пуговицы, разрывала петли. Вымещая злость и обиду на злосчастном куске ткани, заглушая рвущую душу боль.
— Ненавижу! — в голос на весь дом.
— Я тебя ненавижу! Слышишь?
Встала под душ, пока не сошла с ума окончательно.
Надо смыть эту грязь, этот срам и желательно вымыть всю память из моей головы. Так и стояла битый час, пока от воды уже не стало тошнить.
Вышла завернутая в полотенце, осмотрелась и отчётливо понимаю, что мне нечего одеть.
Придется переступить через гордость, которой нет. Горько улыбнулась своей нелепой мысли.
Переступить порог его комнаты. Наступить себе на горло. Взять его вещь. Загибала пальцы.
Вроде как должна справиться. Поборов внутренние сопротивление вошла в хозяйскую спальню.
Не поднимая от пола глаз, быстро передвигая ногами подошла к встроенной в стену дверце.
Потянув за ручку, сорвалось с отвесной скалы в пропасть, сделав лишь глоток воздуха. Который разрывал меня из нутри, забивая поры, вьедаясь в каждую клеточку моего тела. Этот его запах он делает из меня ненормальную, законченую идиотку, лишая всякой возможностии соображать. Схватила первую попавшуюся под руку вещь и вылетела быстрее ветра поднимая ногами, частички невидимой пыли.