Его игры и выдумки увлекали ее. От каждого нового дня с Майклом она ждала чего-то невероятного. Вполне понятно, он художественная натура и с помощью секса сбрасывает напряжение, разряжается. Он любит ее, безусловно. Да и как он может ее не любить, самодовольно подумала Карен.
Сколько она себя помнит, мужчины всегда восхищались ею — прекрасная фигура, роскошные волосы, красивое лицо... Карен точно знала, чего стоит.
Нет, никто ее в этом не уверял, никто не объяснял, насколько она хороша собой, как умна, как предприимчива. Да и кому было ею заниматься? Родители Карен Митчел давно жили своей отдельной жизнью. От нее и друг от друга. Только иногда приходит из Австралии открытка от отца с очередным кенгуру с детенышем в сумке, а от матери — из Южной Африки. Тоже открытка, но только с изображением алмаза невероятной величины. Вот и все. Ну что ж, если родители поняли, что ничего больше не чувствуют друг к другу, они, расставшись, были правы, думала Карен.
Но, видимо, чувства между ними поначалу были очень сильными. Иначе разве они родили бы ее такой красивой и такой любвеобильной? Они, наверное, слили в нее всю свою страсть и разбежались по разным концам света «заправиться от других партнеров».
Карен отбросила тяжелую прядь светлых волос с лица, заложила прядь за ухо. Солнечные лучи подчеркнули необычайно красивый оттенок румянца на ее лице. Если бы Карен могла себя увидеть, она бы удивилась — настоящий коралловый цвет. Ее любимый. Сейчас на ней была такая же майка и светлые шелковые шортики, пожалуй, слишком короткие. Она видела, какими глазами пожирали ее мужчины на заправке. Один чуть не вывалился из своего бордового «крайслера». Карен едва не захохотала, догадавшись, что сейчас его рука лежит вовсе не на руле... Ах, как же она любила заводить мужчин!
Карен никогда не расспрашивала Майкла о его прошлой жизни. Она знала главное: сейчас он не женат. Свободен. А был ли он прежде женат, сколько у него было женщин — какая разница. Карен не сомневалась: человек меняется, обновляется, и сейчас он тот Майкл Фадден, который нужен нынешней Карен Митчел. Очень может быть, встреть она его годом раньше или годом позже, а может и того короче — днем раньше, днем позже, она прошла бы мимо него, даже не взглянув. От чего это зависит? Никто не знает. Может, даже от положения звезд на небе. Но Карен Митчел не из тех, кто занимается анализом, она просто доверяет своим чувствам. Вот и все.
Карен вдруг вспомнила, как впервые увидела Майкла...
Она приехала на свои первые каникулы из Кембриджа и обнаружила Тину в полной запарке. Едва переступив порог дома, она сразу поняла: тетка днюет и ночует в галерее. Бросив сумку с вещами на пол в прихожей, Карен снова села в машину и понеслась в сторону моря.
Там, на берегу, неподалеку от рыбного ресторана, располагалась галерея Тины. Надо сказать, это соседство оказалось весьма полезным. В рыбный ресторан приезжало много туристов, чтобы в зале, декорированном сетями и макетами рыболовецких судов разных стран и народов, за грубо сколоченными деревянными столами съесть только что выловленного тунца в сметане с жареной картошкой или, сидя на веранде, потягивать пиво и любоваться рыбацкими шхунами, которые с тяжелым уловом причаливают к пирсу. А потом, расслабленные и сытые, туристы, обнаружив призывную рекламу Тининой галереи, охотно ныряли в прохладные залы, чтобы дать пищу воображению и уму, не сильно их при этом отягощая...
В общем-то Тина была отличным психологом. Она выставляла незатейливые современные работы, которые не требовали больших эстетических усилий для восприятия. Цветные линии причудливой формы, яркие пятна на картоне, бумаге, холсте. Были здесь и недорогие серо-коричневые рисунки сепией — краской, сделанной из жидкости, выпускаемой каракатицей. Их особенно охотно покупали жадные до экзотики туристы.
В тот день Карен застала Тину стоящей на коленях перед одним рисунком. Он был сплошь испещрен линиями, словно двухлетний ребенок бессмысленно и упорно поводил красным и синим карандашами по бумаге. Но даже с порога Карен уловила форму, созданную... или скрытую этими линиями, — женский портрет. Несомненно.
Карен почувствовала любопытство. Если человек пишет портрет, а потом тщательно его заштриховывает... Такое может значить только одно — он боролся с самим собой. Ему хотелось изобразить то, что хотелось, но он прятал это от всех, даже от себя.
В который раз Карен подумала, что, если бы не галерея, которой ей предстоит заняться, она наверняка пошла бы учиться не искусствоведению, а психологии.