– Если я узнаю… если ты…
– Спокойной ночи, Артём Германович. Увидимся в Ираклионе, – заканчиваю разговор и иду к себе.
Надеюсь, что высплюсь в самолёте.
3.
Глава третья. Часть первая
Первая неделя
Крит. Ираклион.
Греция встретила нас солнцем.
«Чёрт возьми, оно существует», – подумалось мне.
Но радужное настроение, быстро потухло. Джинсы липли к ногам, в кроссовках подозрительно захлюпало, блейзер пропитался потом.
Умные девочки переоделись ещё в самолёте, а глупые проспали весь полёт.
– Неважно выглядишь, – посетовала Нина.
– Зато ты прекрасно, – буркнула в ответ, пытаясь укрыться рукой от палящего солнца.
Помощница усмехнулась, ощущая себя отлично в легкой футболке, шортах и сланцах.
Нас построили возле терминала, пересчитали как цыплят, сообщили, что вещи уже в автобусе, осталось доставить нас.
Девчонки хихикали и шушукались, довольно равнодушно реагируя на город. Думаю, многие и не такое видели. Насколько я слышала обрывки чужих разговоров, почти каждая бывает за границей не меньше трёх раз в год.
– Нашёл твою сумку, – улыбнулся Олег, когда мы усаживались в синий автобус.
Он, кстати, не считая Нины, единственный кто едет с нами, остальная съёмочная группа вместе с аппаратурой в другом автобусе. А наш принц, наверно, добирается на личном самолёте прямо к морю. Не удивлюсь, если так.
– О, спасибо! – облегчённо выдыхаю. – Ты фактически спас меня.
Мысленно вспоминаю, куда засунула шлёпки и сарафан.
– Пустяки. Должна будешь, – шуточно отмахивается ведущий. – Давай провожу, в автобусе есть туалет, а у меня ключи, – многозначительно шевелит бровями и смеётся.
– Ой, Алиса! Ты такая серьёзная, с тобой даже не пошутишь.
– Я ещё не проснулась, – оправдываюсь и иду следом за мужчиной.
В сарафане действительно легче. Словно второе дыхание открылось. Нас предупредили, что по приезде будут снимать, так что лучше привести себя в порядок.
Заплела волосы, мазнула тушью, смазала губы бальзамом и на этом успокоилась.
Девчонки расселись, демонстративно меня игнорируя. Всё верно: десять делится на два, а я одиннадцатая. Собственно у меня и желания-то нет в таком месте заводить знакомства, а вот и Нина.
Помощница сама садится рядом, а уже через пять минут на кресло впереди приземляется Олег и поворачивается к нам.
– Сейчас приедем и будем ещё часа полтора ждать, пока все камеры установят, пока дотошный Ильюша свет выставит, – вздохнула Нина и подперла голову кулачком.
– Бывает. Можем до моря прогуляться. Вилла ведь на берегу? – хитро интересуюсь.
– На берегу, – веселеет Олег.
– Прекрати, – недовольно бурчит помощница, чем вызывают мою улыбку.
– Что? – удивляется ведущий.
– Мы договор подписали, – настойчиво напоминает она.
Я наблюдаю с интересом, но не спрашиваю. Зачем? Служащие не должны заводить интрижку с участницами. Верно, я тоже так считаю.
– С тобой невозможно иметь дело, – обиженно произносит мужчина и отворачивается к окну.
– А ты чем вообще по жизни занимаешься? В анкете сказано – студентка, но даже не написано какого учреждения, – интересуется Нина, а я поджимаю губы. Ненавижу врать.
– Факультет искусства. МГУ, – отворачиваюсь, чтобы в глаза не смотреть. Надеюсь, что поступлю.
– О, ничего себе! Я тоже там училась. Только в высшей школе телевиденья, – хвастается помощница. Не без гордости. Может, и я так буду, когда закончу.
Нина вспоминает студенческие годы, Олег быстро подключается, в итоге, я половину дороги слушаю о вечеринках, попойках и как круто было сидеть в каком-нибудь дворе, пить пиво и слушать песни под гитару.
Мне эти истории кажутся настолько нереальными, далёкими, что я с трудом удерживаю внимание.
Оставшейся путь, пытаюсь рассмотреть город.
Я бы хотела его описать. Только нет подходящих слов, достойных, настолько чутких, чтобы передать необыкновенную и сложную красоту улиц в венецианском стиле. Скажу, что все дома разные, нет двух одинаковых. Они неровной формы, разной высоты, много построек из известняка. Но первое, что бросилось в глаза, хоть мы и проезжали по окраине, около каждого дома стоят большие растения в огромных кадках. Вот так прямо на улице, как обычные комнатные цветы. Нина сказала, что в Греции везде так. В каждом дворике. Греки любят свои улочки и стремятся поддержать красоту.