– Боюсь не понимая и осуждения, – произношу, а сама думаю, что мы просто уже давно не общаемся нормально, чтобы чем-то делиться. Маму и Вику интересуют только деньги, которые я получаю. Иногда, для вида они спрашивают как у меня дела или могут даже помочь по дому, но такое случается под хорошее настроение, или когда что-то нужно.
Я сажусь в кресло, потому что Прадов молчит. Зато поднимается Снежана и начинает цитировать Шекспира, я не смогу его пересказать, простите. Но суть такова, что Джульетта на балконе, а Ромео объясняется в любви. Он поет ей дифирамбы, сравнивая по красоте с луной.
Прадов задаёт придирчивые вопросы, девушка краснеет, кто-то что-то выполнял, а я снова пожалела, что не взяла книгу. Водить пальцем между складочками кресла оказалось невероятно завлекательно.
Меня привлеки внезапные «охи». Неожиданные и возмущенные.
Лида целует Прадова.
М-да…
Ну, всякое бывает, решила взять принца за… инвестиции?
Девушка отстранилась, поправила платье и, улыбаясь, вернулась на своё место.
– Спасибо вам за увлекательный вечер… Увидимся завтра, – мужчина поднимается, вытирая рот и показывает Илье, чтобы прекращал вещание.
– Дай сюда бумажку, – требует у Лиды.
– Зачем? – девушка невинно хлопает шоколадными глазками.
– Нина! – кричит миллиардер, так что цветы в вазах задрожали.
– Ничего подобного в заданиях не было, – краснея, оправдывается помощница.
Слышится смех. Мой? Мой смех? Какого… я смеюсь?
– Вам смешно? – прищуривается миллиардер, переключив внимание на меня. Лида, пользуясь случаем, ускользает, как и другие участницы, чувствуя, что вот-вот полыхнёт.
Зачем она это сделала? На что рассчитывала? Покорить? Удивить находчивостью?
– Вас поцеловала женщина. Это просто ужасно. Не знаю, как вы пережили, – стараюсь не улыбаться, но просто у Прадова было такое возмущенное лицо. И вообще, что я такое говорю?!
– Вы веселитесь? – возмущенно.
– Я скорблю, – иронично.
– Да вы издеваетесь!
– Отнюдь. Сочувствую.
– Вы врёте.
– Да, – отвечаю как на духу и не могу не улыбаться.
– Алиса, – рычит «принц».
– Всё ухожу, – примирительно выставляю руки. – А можно забрать какао?
Нина смеётся в кулак, а я прячусь на кухне подальше от грозного взгляда.
Миллиардер великодушно покидает нашу виллу, уехав на арендованном серебристом «мерседесе». А я запираюсь в своей комнате, засев за учёбу, очень надеясь, что девочки не придут с разборками. Я ведь ничего не сделала? Смех, это ведь не преступление?
Вечером, не рискую присоединиться к съёмочной группе за ужином, чтобы не гневить нашего принца, а то ещё явится нежданно-негаданно… Беру еду и снова запираюсь в комнате. Девочек, кстати, не видно. Наверное, в город ушли развлекаться, чего им дома сидеть молодым и красивым, может, встретят своего более сговорчивого миллионера.
Засыпаю с тревожными мыслями о том, что я совершила ошибку, придя сюда, ещё не догадываясь, что приготовило мне утро…
***
Утро. В Греции оно наступает раньше из-за жары. В восемь утра можно смело отправляться на пляж, а ближе к двенадцати, лучше оттуда бежать. И это несмотря на май месяц. Температура воздуха днём двадцать восемь градусов, но местные жители, чувствуют себя вполне комфортно. Может потому, что летом тут столбик термометра запросто может перепрыгнуть отметку «сорок»?
В комнате уже душно, спасают только жалюзи. Спешно включаю кондиционер, путаюсь в одеяле и с грохотом падаю на пол.
Как обычно.
Поднимаюсь, потирая ушибленные колени, смотрю на часы и бросаюсь в ванную. Вчера Алексей пригрозил новым заданием и объявил общий сбор в девять утра. Сейчас без пятнадцати.
Надеваю шорты, за которые получила от Влада, выбираю нежно-бирюзовую маечку, зачёсываю волосы в высокий хвост и дергаю ручку двери.
И ничего не происходит. Дергаю ещё. Потом ещё. И ещё…
Фигушки! Заперто.
– Вот… курицы, – срываюсь в сердцах, уже догадываясь, чьих это рук дело. Больше не кому. Вряд ли кто из съёмочной группы станет меня запирать.
Меня просто решили дисквалифицировать. Мол, не явилась на задание, значит не очень-то принц и нужен.
Шумно вдыхаю через нос и выхожу на балкон. Второй этаж. Ни карниза, ни решёток, ни водосточной трубы. Прыгать боюсь.
Никогда не чувствовала в себе альпиниста, и сейчас спускаясь по простыне, привязанной за железку балкона, не чувствую.
Руки дрожат от напряжения, скольжу вниз и падаю на попу, отбив копчик. Едва сдерживаю ругательный поток и поднимаюсь.
В гостиной уже начался ажиотаж. Идут съёмки. Чёрт, я не понимаю, что делать! Прикладываю руки к стеклу и пытаюсь разглядеть, что девчонки творят на кухне. Вроде завтрак. Какой-то коктейль.
Прадов непринуждённо откинулся на стул, глаза завязаны чёрной лентой.
Господи, что они там делают?
Прижимаюсь спиной к двери, выдыхаю и решаюсь войти.
Украдкой иду мимо оператора, Алексей смотрит укоризненно, показывая на часы. Виновато развожу руками и продвигаюсь к холодильнику.
Ладно, раз они готовят, тоже что-нибудь сделаю. Например, бутерброд.
Начинаю творить шедевр, всё как я люблю, но редко могу себе позволить. На работе питаюсь в кафе, дома мы не держим половины продуктов из-за Вики, которая всё равно их жрёт по углам.
Марина странно смотрит на меня, отправляя в блендер нарезанную зелень. Улыбаюсь и делаю следующий бутерброд.
– Не вздумай всё испортить, – шипит Настя, наклонившись к моему уху.
На мгновение, я подумала, что она затолкает меня в морозильную камеру.
– Я готовлю себе еду, – непринуждённо улыбаюсь, укладывая третий бутерброд.
– Ваш полезный завтрак готов! – торжественно произносит Снежана.
Сажусь напротив миллиардера, с другого конца стола и наблюдаю, как он с закрытыми глазами пьёт зелёную, полезную каку. Десять девчонок затаили дыхание.
– Ум, – удивлённо причмокивает. – Это… смузи. Базилик, сельдерей… очень… питательно, – мужчина срывает повязку и вежливо улыбается довольным «принцессам». – Спасибо. Вам удалось меня удивить.
Подавила смешок и откусила бутерброд, сочно захрустев единственным листиком салата в этом калорийном безобразии. В полной тишине, хруст произвёл эффект разорвавшейся бомбы.
Прадов переводит взгляд на меня и сглатывает. В смысле не на меня, на бутерброд.
– Алиса, а что это у вас? – осторожно интересуется, а в глазах голод. – Мясо?
– Где? – искренне удивляюсь и смотрю на бутерброд. – Вы имеете в виду этот сочный кусок холодной говядины с ломтиком бекона? Нет. Вам показалось, – поднимаюсь и беру со стола полоску сельдерея. – Кушайте витамины, говорят полезно для мужской силы, – тонко намекаю и бросаю зелень в стакан.
Вежливо улыбаюсь и выхожу на веранду.
Хорошо… Солнышко светит, слышатся торопливые шаги по деревянному настилу…
– У-м-м,… это то, что нужно! – Прадов плюхается на ступеньку рядом и нагло лишает меня бутерброда, с наслаждением вгрызаясь в него зубами.
Не смеюсь, чтобы не спугнуть. Продолжаю смотреть на море.
– Дня два по-человечески не ел, – машинально комментирует он. Так бедолага увлёкся, что позабыл о своей напускной суровости.
Молча поднимаюсь и захожу в дом.
– Алиса, вы обиделись? – доносится мне вслед.
– Нет, – кричу, не оборачиваясь.
Девчонки устроились в гостиной и дают «комментарии». Олег улыбается, а я беру тарелку с оставшимися двумя бутербродами и возвращаюсь к миллиардеру.
– Угощайтесь, – беру один мощный сэндвич, а второй пододвигаю к мужчине.
А он берёт осторожно и смотрит так на меня… внимательно. По-новому. Моргает и усмехается.
– Вы знали, да? – кусает бутерброд и прикрывает глаза от удовольствия.
– Надеялась. Не могла знать наверняка. Может, вы вегетарианец, – откусываю, подставляю лицо солнцу, продолжая жевать.
– Я вас недооценил, – признаётся мужчина.
– Совсем немножко, – скромничаю в ответ, пережёвывая.