Окружной констебль с шумом чмокнул губами, прерывая его.
— С солиситором на буксире!
Каллингтон презрительно взглянул на него, сказав на этот раз более громко:
— А разве это противозаконно? Если да, то раньше мне что-то не доводилось слышать об этом. Учтите, мы можем дать делу ход. Вы без конца цепляете моего клиента, и каждый раз впустую. — Он холодно улыбнулся. — Как я понимаю, мы можем идти?
Окружной констебль в ответ саркастически улыбнулся:
— Оставайся, Джон-Джон, будешь моим гостем.
Джон-Джон усмехнулся:
— Нет, спасибо, я, пожалуй, пойду домой.
Каллингтон сухо кивнул, и они вышли из комнаты.
Когда за ними закрылась дверь, окружной констебль проговорил сквозь зубы:
— Он ночевал у девчонки!
Ди Бакстер, обремененный двадцатилетним опытом работы, язвительно произнес:
— Ничего подобного! Это — ложь!
— Но у него алиби, сэр. Мы проверили. Девчонка, как и ее родители, готовы официально оформить подтверждение.
Женщина-полицейский была готова усомниться в вине подозреваемого:
— Но кто же, по вашему, напал на потерпевшего, сэр? Мне кажется, этот юноша, он…
— Не знаю, что вам кажется, но обвинение легче предъявить замшелому профессору, сидящему в библиотеке со времен убогой юности. Этот малыш — такой хитрюга… но я доберусь до него! Скоро я призову его к порядку. Черный ублюдок!
Ди Бакстер протер уставшие глаза.
— Надеюсь, Карти не выживет. Тогда мы одним выстрелом уложим обоих.
На лице окружного констебля наконец засияла надежда.
— Вот было бы здорово!
Джоани уже в десятый раз поправляла одеяло на спящей Кире. Никогда прежде она не испытывала такого страха. Проклятая репутация! Ну кто сказал, что проститутки — никудышные матери. Да, ей приходится зарабатывать на жизнь собственным телом, но зарабатывает-то она на жизнь своих детей. Ей хочется, чтобы они были не хуже других. Может, с Джон-Джоном и Жанеттой что-то не получилось, но Кира… Нет, эта девочка — ангел. За этого ребенка она будет биться из последних сил, даже ценой жизни.
Войдя в комнату, она увидела старшую дочь. Жанетт с потерянным видом пыталась раскурить сигарету. Ее руки тряслись. Джоани на мгновение почувствовала прилив жалости.
Эта несносная девчонка — злейший враг самой себе. Даже в детстве она отличалась строптивостью. Вдруг ни с того ни с чего начинала грызть ногти, дерзила, обманывала учителей, сбегала из дому, правда ненадолго… Джоани знала: случившееся сегодня испугало старшую дочь, и испуг пошел ей на пользу.
Джон-Джон может позаботиться о себе, да и Жанетта в этом плане не отставала от брата. Оба они по своей природе тянутся к улице, но младшая — совсем другая. Ее, конечно, нельзя считать умственно отсталой, но она испытывает, как говорят, трудности с обучением. Кира посещает обычную школу, но с трудом поспевает за остальными детьми. Ее природная жизнерадостность компенсирует многое, это известно Джоани, но девочку нельзя оставлять одну. Она не понимает, что такое уличная жизнь, и это больше всего волновало мать.
— Как же ты могла оставить ее, Джен?
Лицо Жанетты сморщилось в тугой мяч, и она захныкала:
— Ну, мама, пойми меня. Не могу же я без конца сидеть с ней. Мне четырнадцать, я хочу общаться с друзьями.
— Вернее, трахаться с ними. Знай — мне все известно.
За толстым слоем макияжа Жанетта казалась такой юной, что сердце матери растаяло. Девочка очень испугалась, и это было заметно.
Джоани задержала взгляд на профиле дочери: она была бы симпатичной, если бы не налет вульгарности.
Она попыталась обнять Жанетту, но та отстранилась.
— Отстань, мама, прибереги нежности для своего ребенка.
Они с минуту сидели молча, после чего Жанетта спросила:
— Может, хочешь выпить?
— Да, принеси, пожалуйста.
Со стороны Жанетты это была просьба об извинении. Джоани знала об этом и простила ее. Одна дочь знает слишком много, другой не дано знать необходимого. Бог пошутил над ними, она была уверена в этом. Ей же хотелось, чтобы она могла пошутить над собственной жизнью.
Кира вскрикнула во сне, и она мигом вскочила, но Жанетта опередила ее.
Джоани наблюдала, стоя в дверях, как ее старшая дочь пестует младшую, и у нее отлегло от сердца.
Она поняла, что готова расплакаться. Она многое повидала в жизни.
Трудно сохранять счастливый вид, когда внутри идет процесс разрушения.