— Я сделаю тебе бутерброд, мама, тебе нужно поесть.
Она покачала головой.
— Ешь ты, у меня нет аппетита.
Тем не менее он сделал ей бутерброд. Затем он вместе с ней стал ждать прихода Пола, который собирался заночевать у них. Он — молодчина в последние дни. Джон-Джон знал, что матери лучше, когда Пол рядом. Он не мог ни с кем оставить ее, потому что она никого не замечает. С Полом она была при деле. Он слышал, как она занимается с ним любовью, и был этому рад. Если ей становится от этого легче, он не возражал бы, принимай она мужчин десятками. К тому же Пол заботится о ней. Он пытается действовать так, будто не делает ничего такого, но это ясно каждому. Джон-Джон по-настоящему жалел их обоих. При других условиях они жили бы вместе в мире и согласии.
Он вновь взглянул на фотографию Киры и попросил Господа вернуть её домой. Но он не очень надеялся, что его молитвы будут услышаны.
Немного погодя он оставил их одних; мать лежала на диване, а Пол Мартин восседал рядом.
Зрелище, достойное кисти художника.
Джеспер Коупс и его друзья продолжали поиски Киры. Для них это было своего рода задание, а Джеспер считал делом чести помочь отыскать сестру Жанетты.
Сиппи и его команда также прилагали усилия в этом направлении, а вскоре и другие приятели Джон-Джона присоединились к поискам. Полиция была довольна этим, выделив каждому квадрат поиска, и впервые они поступали так, как она им велит.
Средствам массовой информации это тоже нравилось. Темнокожие и скинхеды, действующие совместно, давали прекрасную тему для репортажей: все противоречия отброшены в сторону — надо искать ребенка. За короткое время Кира Бруер сделала больше для урегулирования расовых конфликтов на местном уровне, чем иное правительство за долгие годы.
Но теперь почти все понимали, что ищут уже не живую, целую и невредимую девочку, а ее тело.
Но об этом все предпочитали молчать.
Когда Сиппи во время прочесывания парка Виктории закурил сигарету с марихуаной, полиция не обратила на это внимания. Все трудились во имя общей цели. Остальное значения не имело.
Когда тревожная новость охватила всю округу, пабы опустели. А к квартире Джоани люди приносили цветы с выражением надежды на благоприятный исход. Но время шло, не оставляя никаких шансов, что было самым тяжелым для всех, кого это касалось.
Мать Ли Роу была крупной, рано поседевшей женщиной. Она не выпускала изо рта сигареты. Услышав стук в дверь, она подумала, что это дети. Вокруг живут одни ублюдки, поставившие цель изводить округу. Единственным развлечением в этих местах было имбирное пиво, сбивающее с ног.
Она открыла дверь, даже не потрудившись запахнуть короткий черный халат с кружевами. Визит незнакомых людей ее отнюдь не обеспокоил, хотя стрелки часов приближались к двенадцати ночи.
— Что надо?
Ее лицо было суровым, не располагавшим к долгой беседе.
Эрл красноречиво взглянул на Джон-Джона.
— Ну, по линии общественности или как?
Она перекатила сигарету в другую сторону рта.
— Вы Мэнди Костнер?
Она посмотрела на Джон-Джона, как будто перед ней крыса, случайно оказавшаяся у ее дверей.
— Кому это понадобилось знать?
Джон-Джон привык иметь дело и не с такими типами. Втолкнув женщину в коридор, он прорычал:
— Мне понадобилось!
Эрл прошел вслед за ним, посмеиваясь про себя.
— Эй, ребята, полегче! У меня денег нет!
Она попыталась вытолкнуть их за дверь. Джон-Джон догадался, что их, очевидно, приняли за рэкетиров, выбивающих просроченные долги.
— Мы здесь не из-за денег. Нам бы хотелось знать, где ваша дочь…
— Что?! — Лицо ее сразу напряглось. — Зачем она вам? Вы от Хералда? Если да, то я вам ничего не скажу.
В этот момент в узкую прихожую из комнаты вышел крупный мужчина. Живот у него был таким огромным, что не умещался в штанах.
— Что здесь происходит?
Джон-Джону это стало надоедать.
— Эрл, закрой эту чертову дверь. А ты… — он указал на женщину, — заткнись наконец и иди на кухню, я же послушаю, что скажет этот толстяк.
Пара тупо взирала на него, пока Эрл не прикрикнул:
— Делайте, что говорят. Он не настроен шутить.
— Вы врываетесь в мой дом и начинаете командовать здесь…