Джоани кивнула.
— Думаю, да.
— Тебе нужно как можно быстрее возвращаться в Лондон. Его они переведут в другое место, а тебя потащат на допрос. Ты позаботилась о том, чтобы прикрыть свою задницу?
Джоани и не собиралась делать это.
— Нет, не позаботилась…
Мэри вздохнула.
— Возьми себя в руки, дорогая, и придумай себе алиби, хотя это глупо.
Джоани натянуто улыбнулась.
— Поезжай в Лондон. У тебя еще есть время, чтобы придумать что-нибудь. Есть хочешь?
Джоани мотнула головой.
— Пожалуй, выпила бы.
Мэри засмеялась.
— Выпьем вместе.
Джесмонд оказался в сложном положении. Не будь здесь Бернарда Ли, он бы моментально вывел парня из игры. Но теперь ему придется выкручиваться из этой ситуации, не признавая своей вины.
— Я никогда не занимался ничем подобным! Как ты смеешь обвинять меня в присутствии друга?
— Слухи иногда соответствуют действительности, Джесмонд.
Это уже сказал Бернард Ли. Похоже, они с Джон-Джоном все отрепетировали заранее.
Джесмонд поднялся, испытывая боль, и, полный решимости биться до конца, громко проговорил:
— Что тут такого, если по просьбе клиентов я иногда устраиваю вечеринки с участием школьниц? На самом-то деле они не дети, просто выглядят моложе своих лет! Тебе ли обвинять меня, Джон-Джон, с учетом того, что мы занимаемся одним делом. Может, еще скажешь, что в ваших салонах нет школьниц?
Джон-Джон нахмурился:
— Не пытайся уйти от ответа. Я прекрасно знаю, кто ты и на что способен. В наших салонах школьниц нет, и тебе это известно. Пол никогда не опустится до такого. Ты же устраиваешь шоу с участием детей. Мне о них все известно.
Бернард Ли выглядел потрясенным. Для него это, видимо, было новостью.
— Что такое, Джон-Джон?
Джон-Джон резко повернулся в сторону Джесмонда.
— Спроси у своего компаньона.
Какое-то время Бернард Ли и Джесмонд смотрели друг на друга в упор. Наконец Джесмонд передернул плечами, будто устав от всего этого.
— Не имею понятия, о чем он… Пусть предъявит доказательства, а у него их нет, я в этом уверен.
Он говорил спокойно, стараясь убедить Бернарда Ли в своей невиновности.
— У меня совсем другие сведения, — возразил Джон-Джон.
— Какие же?
Джесмонд вскинул руки, взывая к справедливости.
— Ну, какие? И скажи, откуда ты черпаешь эту информацию. Я виновен во многом, но никак не в педофилии!
— Мне нужно знать лишь одно: у тебя были связи с Томми Томпсоном или с Джозефом Томпсоном, его отцом?
— Будь я проклят! Ты хочешь вовлечь меня в это дело?
Теперь его страх сменился искренним гневом. За кого этот Джон-Джон выдает себя — за Верзилу Джона, грозу старого Лондона? И главное: откуда у него эти сведения?
— Послушай, может, ты и являешься правой рукой Пола Мартина, но это не дает тебе право приходить и третировать меня. Вот что я тебе скажу, мальчик: ты идешь по ложному следу, и если не можешь доказать мою вину, убирайся подобру-поздорову.
Фраза была рассчитана на Бернарда Ли, и тот понимал это.
— Рассказывай, Джес: что стряслось?
Джон-Джон украдкой наблюдал за обоими. Он видел, что Джесмонд явно запаниковал.
— Ты… Ты поверил этому мальчишке, Бернард, после долгих лет совместных занятий бизнесом?
Бернард Ли кивнул.
— Педофилы щедро платят за товар…
Больше всего он боялся испортить свою репутацию. Слушок о том, что и он причастен к педофилии, был ему ни к чему. У него были свои жизненные принципы. Он считал, что развращение детей заслуживает смертного приговора, не меньше.
Джесмонд был прижат к стенке, и он понимал это, но сдавать свои позиции не собирался.
— А Пол знает, что ты здесь, Джон-Джон? — спросил он.
— Это не имеет значения, Джесмонд.
— Вот что я тебе скажу: обсуди-ка лучше этот вопрос со своим боссом, а затем возвращайся ко мне.
Джон-Джон обернулся к Бернарду Ли:
— Он что, шутит?
— А кто работает в паре с тобой, мальчик? — уточнил тот.
— Большой Эрл. Есть и еще ребята. Зачем это вам?
— Пригласи их сюда, думаю, они понадобятся.
Джесмонд не верил своим ушам.
— Ты не посмеешь!
— Рассказывай лучше добровольно, или мы силой выбьем признание. Верно, Джон-Джон?
Впервые в жизни Джесмонду угрожали. Даже в школе с ним предпочитали не связываться.
— Тебе не понравится то, что я скажу, Джон-Джон, предупреждаю сразу.
Джон-Джон небрежно повел плечами, хотя сердце готово было выпрыгнуть из его груди.
— Ничего, я выдержу.
Джесмонд покачал головой.