Когда поднимаюсь наверх, то застаю картину: все шкафы, тумбочки, ящики открыты, и Ени носится по комнате, вслух размышляя, куда и какие вещи будет класть. Не успеваю и слова сказать, как она забирает сумку из моих рук и буквально вытряхивает ее содержимое на кровать. Мы с Владом переглядываемся, когда на верхушке «горы» оказывается чумовой кислотно-желтый лифчик, а под ним, кажется, полосатые гольфы.
— Эммм… — пытаюсь что-то сказать я, но вовремя сдерживаюсь, потому что чуть было не брякнул, куда и с какой целью она надевала ЭТО.
— Хочешь посмотреть гараж? — не теряется Влад.
Карамельные глаза вспыхивают таким восторгом, что я чувствую себя тупым олухом. Почему эта мысль не посетила мою голову? Почему я, черт подери, так жутко туплю?
— Мамочка говорила, что у вас большой гараж, — мурлычет эта кошечка, а потом, хватая брата за руку, несется к лестнице. Вижу, что он с трудом за ней успевает. Если бы Влад грохнулся, Бон-Бон поволокла бы его волоком, как ребенок — игрушечного медведя.
— А чем ты занимаешься? — пытается завязать разговор Санчо-Пансо. Я уже забыл ее имя, да и о ней тоже забыл.
— Конструктор автомобилей, — отвечаю, даже не глядя в ее сторону.
— Как интересно.
— Бон-Бон с кем-то встречается? — игнорируя ее попытки флиртовать, интересуюсь я.
Конечно, она ни с кем не встречается. Слишком лакомый кусочек, чтобы связывать себя отношениями в девятнадцать лет. Одногодки наверняка не рискуют связываться с ее придурью.
Я так уверен в своей правоте, что когда Санчо-Пансо говорит: «У Ени есть молодой человек, и они уже полгода вместе», чуть не проглатываю собственный язык. Молодой человек? Полгода?
Жестко, с трудом узнавая свой голос, спрашиваю, кто он, сколько ему лет. Санчо-Панса что-то невразумительно блеет, но я подстегиваю ее замечанием говорить четче. В конце концов, она раскалывается, как переспевший орех: его зовут Костик — но Ени почему-то зовет его «Тапочек» — он учится на пятом курсе, лучший студент на потоке, прилежный мальчик из образцовой семьи учительницы литературы и дантиста. Я еще не знаю этого парня, но от всей души вешаю на невидимый образ ярлыки «Валенок» и «Задрот».
— А в чем, собственно, дело? — настораживается Санчо-Панса. Вероятно, только сейчас до нее дошло, что она слила секретные данные в стан врага.
— Бон-Бон теперь наша сестра, мы должны знать с кем и в какой компании она бывает. — Я запросто, не моргнув глазом, вру. Все, что меня интересует — сколько шахматных фигурок придется подвинуть на пути к телу. — Фотки есть?
Санчо-Панса моргает, смотри на мою протянутую руку и молча вкладывает свой телефон. Я быстро пролистываю снимки: чушь, чушь, селфи а ля «я надула губки», фотографии бесконечных пончиков, булочек и прочей фигни. Начинаю злиться, но, наконец, нахожу фотографию, где они сфотографированы втроем: Санчо-Панса, Бон-Бон и какой-то долговязый шнурок, обнимающий ее за плечи.
Чего?! Вот это и есть «Тапочек»? Меня даже не удивляют очки у него на носу, я глубоко поражен, каким бесцветным пятном рядом с ней выглядит эта ошибка природы. То, как его пальцы обнимают ее плечо, говорит о многом, но в первую очередь о том, что между ними ничего нет. Вы удивитесь, как много можно узнать об отношении мужчины к женщине по тому, как он ее обнимает или целует. Так вот: они точно не трахаются. Дальше поцелует дело не зашло. Я смело исключаю даже петтинг. Хотелось бы знать, что он не пускает слюни в рот моей «сестричке», но это вряд ли.
— Ени влюблена в него, — зачем-то говорит Санчо-Панса. И добавляет «вишенку на торт»: — Очень сильно. Думаю, она всерьез настроена когда-нибудь выйти за Костика замуж.
Я позволяю себе снисходительную улыбку, возвращаю телефон и, насвистывая «Полет валькирий», спускаюсь в гараж. Отец хотел, чтобы мы за ней присматривали? Вот, начну с того, что выведу ребенка из зоны поражения девственниками-очкариками. А то придумала себе любовь всей жизни. Нет уж, пока она здесь и у меня на глазах, и пока я еще холостяк — никаких розовых соплей. Просто потому, что я так хочу. Блажь. Прихоть. Да пофигу, как ни назови.
Надо же, Тапочек.
Отправить Тапочка пинком в далекое пешее? Да как два пальца.
Глава третья: Ени
А доберманчики-то всполошились.
Хорошо, что я учусь актерскому искусству: только умение держать свои эмоции под контролем не дает мне рассмеяться в ответ на их попытки перехватить меня друг у друга, словно трофей.