Сразу же сверху лежало свидетельство о разводе, а под ним — фотография в белой рамке. На ней была запечатлена женщина в розовом платье. Около 30 лет, русоволосая, зеленоглазая, с пышной грудью, оголенной в глубоком декольте. Это бывшая жена Ильи — Елена Сергеевна, я была в этом уверена, так как мы действительно были с ней очень похожи. Женщина приветливо улыбалась, и имела теплый взгляд: то есть полная противоположность своему мужу. Внизу ящика лежала стопка писем и фотографий. Я наугад открыла первый конверт. 2007 год.
«Люшенька, я так люблю тебя…», — я сразу же закрыла конверт. Это показалось мне настолько интимным, настолько личным, что даже при моем любопытстве, я не смогла продолжить читать.
Одно было ясно точно: когда-то их брак был счастливым. Что его разрушило? Почему они, по словам Ильи, «часто ссорились»? И как мне учесть эту информацию, чтобы привлечь к себе мужчину? Мои размышления прервал телефонный звонок.
— Твоя подруга очнулась, — Ильи Леонидовича всегда говорил так, будто резал словами воздух.
— Можно с ней увидеться? — я моментально пришла в стадию максимального волнения.
— Пока нет. Она все еще в реанимации, говорить не может, вся в трубках. Написала, что к ней пришел мужчина, представился то ли газовой службой, то ли электриком. Она открыла дверь, и сразу же получила пулю. Но успела частично рассмотреть его. И самое главное… — мужчина замолчал. — Она слышала, как он сказал «Рыжая».
— Ну да, у Светы ярко-рыжие волосы, — непонимающе сказала я.
— Пусть он и не видел твоего лица, но твои длинные светлые волосы, вероятно, заметил, — спокойно констатировал Илья. — Наверное, поэтому он и не добил ее. Теперь можно быть уверенным: ищут тебя.
Мой мозг медленно переваривал информацию, и все внимание сосредоточилось на состоянии пострадавшей коллеги.
— Можно мне к Свете?! Я же тоже медик, может меня пустят?
— Ты сидишь дома, и даже не думаешь о том, чтобы выйти, — отчеканил Илья.
— Мне же надо свежим воздухом дышать. У меня скоро кислородное голодание начнется, — пробубнила я.
— Я подумаю над этим. А ты подумай, хочешь ли ты жить, и ради чего.
— Хочу! Ради вас, — спонтанно, без обдумываний выдала я.
— Отлично, — не знаю, обратил ли мужчина должное внимание на мои откровения. — Насчет кислорода — я подумаю.
— Илья Леонидович, как ваша рука? Вам бы противостолбнячную… — я не успела договорить, так как мужчина уже отключился.
Я опустила телефон, и прижала руку к ребрам, чувствуя, как дико колотится сердце. Господи, я влюбилась… Первый раз в жизни по-настоящему. От его голоса и взгляда сердце пропускало удар. Казалось бы, все на мази: я живу с ним, имею возможность видеть его, разговаривать с ним. Но этого было мало. Я весь день пыталась себя отвлечь от мысли снова открыть третий ящик комода, и достать те письма… Время шло, а желание не пропадало. Я попыталась вязать, но даже не смогла набрать петли: руки прямо жгло, как меня тянула к тем конвертам.
Что я теряю? Просто узнаю о мужчине побольше… Да и мысль о том, что теперь убийца активно ищет меня, добавляла уверенности в своих наглых действиях. Я решительно вошла в спальню, достала тот самый конверт, и начала читать:
2007.
«Люшенька, я так люблю тебя! Но наша семейная жизнь дала сбой. Я уже не знаю, что и предпринять. Мы пытались говорить, пытались спорить, пытались ругаться. Ничего не выходит… Илья, нам нужно либо расстаться навсегда, либо совершить что-то, что кардинально изменит наш брак. Ты предлагал родить ребенка, но что изменится? Мы с ребенком будем вдвоем скучать, и ждать тебя. Зачем нужно еще одно несчастное существо в этом доме? Мы не слышим друг друга… Мне смертельно скучно…»
Следующее письмо. Тот же 2007.
«Люша, у меня сердце вырывается из груди, когда я думаю о нашей дальнейшей жизни. Я же тебя неделю не видела! Почему мы постоянно общаемся письмами, ты не задумывался? Да потому что мы совсем не видимся! Ты постоянно на работе, я возвращаюсь в пустую квартиру, мне одиноко, мне тоскливо, мне нечем заняться…»
Я провела пальчиком по ровным буквам. Сейчас я ее понимала. Я сижу в этой квартире в одиночестве. И я так же влюблена в этого мужчину. И я так же тоскую по нему. Но есть одно «но»: мне есть чем заняться. Мне не скучно наедине с собой.
«… Наша жизнь, она как будто бы ненастоящая. Я чувствую себя героиней криминального кино. Ты постоянно на дежурствах, на своих задержаниях, допросах, опознаниях, очных ставках. А я — второстепенная героиня в этом фильме, где-то на периферии сюжета. Мы не семья. Мы не семья еще с 2004. Я вспоминаю то время, и наполняюсь одним чувством — мне тоскливо. Тоскую по тем временам. Я не могу жить в этой квартире, я как в золотой клетке: красивая птичка, которая умирает от скуки»