Ухмыльнувшись в бороду, мужчина перевел взгляд на близнецов. — Нет братцы, не возьму вас с собой, не сдюжит Боянка седмицу на хозяйстве, а вот вам, такое ужо по плечу…В следующий раз поедите…, а дома мать с Отомашем останутся. — Бенеш насупившись кивнул головой, а Бивой пожал плечами, как бы говоря — ну и ладно.
Боянка просияла, улыбаясь кинулась обнимать отца за шею. С печки высунулся сонный Отомаш, разглядывая собравшихся. Опять позже всех встал, по-видимому, он сова… Ведь, по идее, самый старший и должен с отцом вставать, а он, спит дольше всех… Или к нему особое отношение у родителей? Вернулась с подоя мать, неся ведро с молоком, водрузив его на лавку, достала кувшин и как и вчера, процедила молоко.
— Чего спорите? — спросила Чипрана, развязывая платок и моя руки.
— Да решаем, что в дорогу с собой до ярмарки брать, — подмигнув детям, замял разговор мужчина.
Да, маму здесь наверняка, все побаиваются и не хотят лишний раз нервировать, раз Гоймир так с темы соскочил. По тому, что я видела, можно судить, что она — женщина вспыльчивая и решительная… А муж у нее, наоборот — мягкий и неконфликтный, но есть в нем какой-то стержень, что не дает усомниться, в том, кто в семье главный. — Вот точно, противоположности притягиваются… — мысленно усмехнувшись, подумала я.
— Так и чего тут думать? Пирогов я напеку, можно киселя наварить. Пару лишних кур, думаю взять надобно, чай, два дня до городу ехать, яиц свеженьких нам нанесут, а коли нет, зарубим да на костре пожарим. Обойдемся как-нибудь.
— Бать, — донеслось с печки, — надо у дядьки Власа прутьев ивовых попросить, клетушки для птицы сегодня наплести, а то, как повезем?
— сказал Отомаш, вскакивая с печи.
— И то верно, пойду, дойду до Власовой избы, порешаем, как лучше быть, — поднимаясь сказал мужчина, направляясь к двери.
— И корзинки у него попроси, коли есть, я в них в дорогу нам соберу, а то в узлах все пропылиться в пути. — крикнула вдогонку мужу, Чипрана. — Ну, что бездельники расселись, думаете посев закончился лоботрясничать будете? А ну, живо поросей кормить, — приказала она сыновьям. Близнецы резво вскочив, кинулись на улицу.
— Боянка, садись давай, крупу перебери. Я каши на молоке наварю. — сказала женщина доставая деревянную банку и высыпая ее содержимое на стол. Девочка удрученно проводив братьев взглядом, села перебирать какую-то крупу. Отомаш обув лапти, вышел за дверь. Матушка принялась возится у печи, развела огонь, достала из печурки пустой котелок и плеснув в него молока поставила в печь. Я продолжала лежать на своем посту и обдумывать поступившую информацию: значит посевная закончилась и теперь родные не будут пропадать в поле. С одной стороны, это — хорошо, больше возможностей узнать о жизненном укладе в этой семье и быстрее приспособиться к местной речи, а с другой, плохо то, что тренировать тело, мне теперь будет не так-то просто. Ладно, выкручусь как-нибудь. Еще, намечается поездка на ярмарку, видимо, я поеду вместе со всеми, ведь меня хотели показать местной знахарке, это тоже новость хорошая. И возможность увидеть не только двор, но и деревню, а может и город, открывает мне новые горизонты. Ведь информация наше — все.
Перебрав крупу, Боянка ссыпала ее в пустую миску и вытерла стол.
— Мам, еще что-нибудь помочь? спросила девочка.
— Да, как поедим, пойдем белье стирать, а потом на речку — полоскать его, так что, со двора не убегай, подсобишь мне.
— Угу, — грустно протянула Боянка. Матушка вынула котелок с кипящим молоком и высыпала в него крупу из миски, вернув его назад в печь, прикрыла заслонку. Девочка покрутившись рядом, ушла за печь и вышла оттуда с деревянным коробом в руках, расположившись на лавке под окном, она достала из короба нитки и принялась что — то вышивать по подолу обычного, серого сарафана, который принесла вместе с коробом.
Я, какое-то время, понаблюдав за ними, задремала.
Проснулась от того, что кто-то, тормошил меня за руку. Передо мной, на корточках сидел одетый Зелислав, продолжающий меня трясти.
— Ведка, просыпайся, снидать пора. С трудом разобрав, что от меня хотят, я медленно села, протянув мальчику руки. Он взял меня и понес к столу, за которым уже все собрались. Усадив меня на лавку, между Боянкой и раскладывающей по мискам кашу, матерью он отправился на свое место. Позавтракав, все разбрелись по своим делам. Меня Боянка вынесла на мое вчерашнее место, под деревом, усадила и ушла помогать матери со стиркой. Рядом с амбаром слонялись близнецы… Возле избы на лавке, устроился Отомаш, плетущий из гибких, деревянных прутиков широкие клетки, как в мультике "Ну, погоди! — где волк на уборочном тракторе, кур по огороду гонял… Зелислав сидел в загоне со свиньями и гладил поросенка, что — то бормоча под нос. Убедившись, что никто не обращает на меня внимание, я принялась за тренировку: приподнимала руки и ноги, по сгибала в суставах, легла на спину и стала делать ногами велосипед. Покрутила корпусом, повращала головой, легла на живот приподняв руки и ноги над землей. Пролежав так какое-то время, пока мышцы не устали, вернулась в сидячее положение, оперившись на подушки. Мимо к амбару, прошел Гоймир, вошел внутрь и через минуту вышел с вилами в руках, на которых нес большую кучу сена, вернулся обратно, в сторону избы и зашел за угол, — Наверное коню понес… — подумалось мне. От нечего делать, стала растирать руки и ноги, для улучшения притока крови в мышцы. Закончив, завалилась на подушки и незаметно для себя, уснула.