— Батя! — позвала я мужчину.
Он удивленно перевел на меня взгляд, не привык еще, что я разговариваю.
— Возьми меня… — попросила, протягивая к нему руки, он встал со своего места, пересадил меня к себе на колено и продолжил наблюдать за считающим Зелеславом.
— Азъ, веди, глаголь, добро, есть, зела, земля, иже, вита, и. — повторял мальчик, снова и снова перекладывая палочки. В какой-то момент, я начала проговаривать их вместе с ним, как стишок, чтоб быстрее запомнить. Гоймир улыбаясь, поглаживал меня по голове в знак одобрения, видимо не все дети у него такие сознательные, как я.
Вошла Чипрана и застыла на пороге, наблюдая за нами.
— Ты глянь, она считает! Второй день, как заговорила и уже считает! Вот чудеса… — подойдя к нам поближе, матушка присела на лавку и тоже стала слушать, наш урок. Проговорив цифры, еще раз пять, я убедилась, что не забуду и не перепутаю порядок, спросила:
— А дальше? — взглянула я на отца… Он недоуменно меня рассматривал, затем сообразив, что я имею ввиду ответил: — А дальше, потом как — нибудь, сейчас спать пора. Ночь на дворе. — и встал чтоб уложить меня в зыбку. Погасив лучину, все разошлись по кроватям, ну не по кроватям конечно, старшие братья — забрались на печь, а родители и Зелислав с Боянкой, легли на постель за нею.
Глава 4. Событие…
«Все, что не делается, все к лучшему».
Следующие дни, ни чем особенным не выделились. Мы, так же играли в ладушки, я украдкой занималась своими тренировками, ели, всей семьей, занимались хозяйством и прочее.
А вот в день, когда мы поехали на ярмарку, случилось нечто особенное. Для меня, этот день стал судьбоносным и определяющим, всю мою дальнейшую жизнь… А началось все так…
Проснувшись под петушиные трели и топот Зелислава, я сразу поняла, что день будет суматошным. Что- то такое витало в воздухе, как предчувствие или напряжение, не знаю, как правильно описать, но у всех, хоть раз такое бывало. Например, когда планируешь на следующий день, куда-то отправится и просыпаешься раньше заведенного будильника, с мыслью — пора. Вот и я поняла — пора. Матушка, поднявшаяся следом за Зелеславом, оделась и впервые, принялась всех будить, так рано:
— Сынки, ну к просыпайтесь, одевайтесь и подите отцу подсобите. — в этот момент, из-за печи показался собранный батька, прямиком направляющийся на выход.
— Боянка, за Ведкой погляди, я пойду с ними на двор, посмотрю, как телегу погружать будут. Слышишь? Попсыкай ее и покорми, а то вряд ли успеем поутреничать. Потом по дороге поедим. — Братья, как- то нервно сползали с печи и натягивали рубахи со штанами. Матушка вышла, пропустив перед собой, уже одетого Бенеша. Собравшись, за ними отправились Отомаш и Бивой. Боянка потирая кулаком глаз, в одной сорочке подошла ко мне, отнеся меня в сени и подсобив, вернула в горницу. Натянув лапти и в чем была, побежала на улицу, видимо тоже припекло… Дождавшись сестрицу и проследив, как она одевается и приводит в порядок косу, я спросила:
— Мы в телеге поедем?
— Угу, — буркнула девочка.
— А долго ехать?
— Угу, — повторила она.
— А сколько?
— Так, а ну не мешай мне. Потом все увидишь…
Притихнув, я стала смотреть, как Бояна греет мне кашу и собирает на стол для себя. Поутреничав, как сказала матушка, она забрала тарелки и вышла. Я продолжала сидеть, дожидаясь отбытия. Чтоб зря не терять время, занялась гимнастикой. Когда уже заканчивала, вернулась Боянка, неся чистые тарелки, вместе с матерью, тревожно оглянувшись, матушка сказала: